Так сложилось, что некоторые факты нашей истории, однажды описанные общепризнанными и авторитетными учеными, полководцами, слепо принимаются на веру людьми, не имеющими других источников информации. Не имея полноценного доступа к архивным документам, в некоторых случаях, либо умышленно, либо по забывчивости, эти ученые и полководцы частично искажали информацию. Эти ошибки, многократно повторенные историками следующих поколений, превращались в мифы и легенды, которые до сих пор искажают картину прошлого в сознании новых и новых поколений. В настоящее время, когда массово были рассекречены и стали доступны многие документы периода Великой Отечественной войны, можно достаточно просто исправить многие из этих ошибок, но необъяснимый страх до сих пор мешает устранить их тем людям, которые могут и должны это сделать в силу своего профессионального и общественного положения.

Один из таких мифов – встреча под Медынью 8 октября 1941 г. генерала армии Г.К. Жукова, спешно вызванного Сталиным из Ленинграда, с командиром танковой бригады И.И. Троицким, с которым он воевал еще на Халхин-Голе.

Прибыв по вызову Сталина из Ленинграда в Москву 6.10.41 и узнав о критическом положении Резервного фронта, Г.К. Жуков выехал с утра 7.10.41 на укрепленные рубежи Можайской линии обороны, к которым уже близко подошла немецкая армия, чтобы точно узнать обстановку на фронте. Встреча произошла в тот момент, когда немцы начали операцию «Тайфун», направленную на уничтожение Москвы: в нескольких десятках километров севернее уже замкнулся Вяземский котел, а по Варшавскому шоссе и прилегающим лесам шли разрозненные мелкие группы красноармейцев, вышедших из окружения. Лишь в районе между ст.Мятлево и г. Юхнов находился небольшой передовой отряд, состоящий из нескольких рот Подольских курсантов и десантников майора И.Старчака. Неожиданно в 12 километрах западнее Медыни Г.К. Жукову встретилась полностью укомлектованная часть, готовая к вступлению в бой. Это была 17-я танковая бригада.

В своих воспоминаниях Г.К. Жуков описывает:

"...Навстречу мне поднялся невысокого роста, подтянутый танкист в синем комбинезоне, с очками на фуражке. Мне сразу показалось, что этого человека я где-то видел.

-Докладывает командир танковой бригады резерва Ставки полковник Троицкий

-Троицкий! Вот не ожидал встретить вас здесь!

И.И.Троицкий мне запомнился по Халхин-Голу, где в 1939 г. он был начальником штаба 11-й танковой бригады. Эта бригада была грозой для японцев.

-Я тоже не думал, что встречу Вас здесь, товарищ генерал армии,- сказал И.И. Троицкий.- Знал, что Вы командуете Ленинградским фронтом, а что вернулись оттуда, не слыхал.

-Ну, что у вас тут делается, докладывайте. Прежде всего, где противник?

Полковник Троицкий рассказал:

-Противник занимает Юхнов, Его передовые части захватили мост на реке Угре. Посылал я разведку и в Калугу, В городе противника пока нет, но в районе Калуги идут напряженные бои. Там действуют 5-я стрелковая дивизия и некоторые отошедшие части 43 Армии. Вверенная мне бригада находится в резерве Ставки. Стою здесь второй день и не получаю никаких указаний…».

(фотография: И.И. Троицкий с марта 1941 по февраль 1943 - начальник штаба 61 тбр Забайкальского военного округа)

Яркое впечатление от этой встречи под Медынью отразил в своих воспоминаниях шофер Г.К. Жукова – А. Н. Бучин: «В ту памятную поездку мы объезжали штаб за штабом на западном направлении, Жуков каким-то неведомым чутьем отыскивал очередной штаб, они были замаскированы от врага, а в данном случае и от своих… В странствиях 6-8 октября Жуков неожиданно появлялся в войсках, что немедленно вселяло уверенность как в толпах отходивших красноармейцев, так и высших штабах. В последних Жукову предлагали закусить… Георгий Константинович сухо отказывался. Наверное, не хотел сидеть за столом с «бездельниками», допустившими разгром и окружение большей части войск Западного и Резервного фронтов… Соблазнять его обильным застольем, да еще с выпивкой было бесполезно.

Самым отрадным эпизодом в той мрачной поездке была встреча под Медынью. Нас остановил патруль, одетый в комбинезоны и танкистские шлемы. Патрули сказали, что дальше ехать нельзя – противник. Георгий Константинович ушел в штаб части, вернулся веселый, помолодевший. Меньше, чем за час! Оказалось, что в этом районе дислоцировалась 11-я танковая бригада под командованием полковника И.П.Троицкого (так в тексте – прим. авт.), которого Г.К. Жуков знал по Халхин-Голу. Он отдал какие-то приказы и, удовлетворенный, уехал в Калугу. Я, во всяком случае, почувствовал, что мы, наконец, побывали в нормальной воинской части, где несли службу, как подобает. Водители Троицкого подарили мне бутылку водки (я не пил и отдал ее охране) и полголовки сыра. Это было куда как своевременно, подозреваю, что часть ее съел Жуков. На здоровье!».

Отрывок из «Воспоминаний и размышлений» маршала Г.К. Жукова о встрече под Медынью с танковой бригадой полковника Троицкого цитируется практически во всех изданиях, посвященных Московской битве. Все авторы, ссылаясь на эти сведения, называют И.И. Троицкого командиром 17-й танковой бригады.

Когда мы начали исследование документов 17 тбр в Центральном Архиве Министерства Обороны РФ (далее ЦАМО РФ) в г. Подольске, в первую очередь мы стали искать в документах подписи И.И. Троицкого, но, к нашему огромному удивлению, ни одного его автографа не нашлось. В многочисленных документах 17-й тбр нигде не нашлось каких-либо свидетельств о том, что этой бригадой когда-либо командовал полковник по фамилии Троицкий; ни в одном документе бригады, начиная с процесса формирования в сентябре 1941 г., фамилия его ни разу не упоминается. Все документы бригады, с момента формирования бригады 4 октября 1941 г. – списки, приказы, боевые донесения, политдонесения - свидетельствуют о том, что командиром 17-й тбр был Герой Советского Союза майор Николай Якимович Клыпин.

(фотография: Командир 17 танковой бригады - Герой Советского Союза, майор Николай Якимович Клыпин)

Откуда же взялась эта путаница? Может быть, Г.К. Жуков перепутал не фамилию командира, а номер части, в которую приезжал?

Сначала в ходе исследовании была найдена информация, которая, казалось бы, могла разъяснить этот вопрос – это Оперсводка №01, составленная к 4.00 7.10.41 Штабом опергруппы Московского Военного Округа, направленная Начальнику Генерального Штаба Красной Армии и начальникам штабов 35 – 38 Укрепрайонов Московской зоны обороны (от Калуги до Можайска):

«…37 УР ( Штаб – Малоярославец)…Прибыло за 6.10.41:

А) Подольское пехотное училище (4 батальона)

Б) Подольское артиллерийское училище

В) Один артдивизион

Г) запасной полк

Д) 2 полка ПТО (противотанковых орудий – прим. авт.)

Е) отряд танков майора Троицкого (5 танков и 1 бронемашина)…».

Следует отметить, что 17 танковая бригада с момента формирования 4.10.41 подчинялась Ставке Верховного Главнокомандующего, с 6.10.41- Резервному фронту; и только 12.10.41 бригада вошла в подчинение командующего 43 Армией. Московскому Военному округу 17 тбр не подчинялась никогда. Именно поэтому она не указана в приведенной сводке, хотя тоже прибыла в район Малоярославца вечером 6.10.41.

Для уточнения, не тот ли самый Троицкий командовал отрядом танков, пришлось обратиться в учетно-послужную картотеку ЦАМО РФ и изучить послужной список именно того И.И. Троицкого, который во время боев на Халхин-Голе с 29.6.39 был помощником начальника штаба 11-й танковой бригады. Выяснилось, что он, уже после окончания боевых действий в Монголии, с 31.10.39 стал начальником штаба 11 тбр. Поэтому на момент боевых действий на Халхин-Голе он занимал должность, не предполагавшую непосредственного общения с Г.К. Жуковым. К 1941 г. он уже был полковником, а не майором, в отличие от командира отряда танков, дислоцировавшемся в Малоярославецком укрепрайоне. С марта 1941 по февраль 1942 г. он был начальником штаба 61 танковой дивизии, которая находилась в боевой готовности в составе Забайкальского фронта. Затем он стал заместителем, а потом и командиром 111 танковой дивизии, дислоцировавшейся там же - в Забайкальском округе до апреля 1944 года, потом он был назначен командующим автобронетанковыми войсками 17 Армии, а с июля 1945 г. по январь 1946 г. был командующим танковыми войсками Монголии и на этом уровне уже вполне мог быть знакомым с Г.К. Жуковым.

Проходя службу в Забайкалье, полковник И. И. Троицкий, , никак не мог находиться в октябре 1941 г. под Москвой, вне места дислокации своей дивизии. В противном случае, Г.К. Жуков обязан был его предать суду военного трибунала, как дезертировавшего из своей части. Поэтому очевидно, что этот отряд из пяти танков находился под командованием его однофамильца.

В се исследованные нами документы ЦАМО РФ свидетельствуют о том, что на Варшавском шоссе на 8 октября действовала всего одна танковая бригада – и это действительно была 17 танковая бригада. При изучении учетно-послужных карточек офицеров 17 танковой бригады выяснилось, что командир 17 тбр Н.Я. Клыпин не воевал на Халхин-Голе. Свою Звезду Героя он получил на Финской войне в марте 1940 г.

Неожиданно было обнаружено что в боевых действиях на Халхин-Голе участвовал начальник штаба 17 тбр - Александр Спиридонович Кислицын, который еще с 1932 года служил в штабе 32 мех. бригады 11 мехкорпуса Забайкальского военного округа. В 1937г. именно 32 мехбригада была преобразована в 11 танковую бригаду, где он стал начальником 5 части штаба, а в августе 1938 начальником 1-й части штаба 11-й танковой бригады – т.е. той же самой танковой бригады, начальником штаба которой с 31.10.39 стал И.И. Троицкий. Примечательно, что изначально 11 тбр носила имя Ворошилова, затем Воскова, а с августа 1939 г- имя своего командира, погибшего во время боев на Халхин-Голе – М.П. Яковлева.

Во время боевых действий на Халхин-Голе А.С. Кислицын был назначен помощником командира и начальником снабжения 57-го особого корпуса, входившего в ту же 1-ю Армейскую группу МНР, что и 11 тбр. По прибытии на Халхин-Гол Г.К. Жуков сразу же был назначен не командиром всей армейской группы в МНР, а командиром именно 57 особого корпуса и не мог не знать собственного заместителя. Вопросы материально-технического снабжения Г.К. Жуков называл в своих воспоминаниях главной проблемой, возникшей во время боев на Халхин-Голе. Проведение боевых операций требовало подвоза от ближайшей станции снабжения по грунтовым дорогам на расстояние 650 километров более 55 тонн грузов. В решении этих проблем активно участвовал и Александр Спиридонович Кислицын, который неоднократно встречался в этот период со своим командиром - Г.К. Жуковым по служебным делам. Бои закончились полной победой войск Красной Армии. По окончании боевых действий, в ноябре 1939 года А.С. Кислицын был награжден орденом Красной Звезды.

Возможно, в разговоре под Медынью, Г.К. Жуков и А.С. Кислицын вспоминали и Халхин-Гол, и 11 танковую бригаду, отличившуюся в боях… Вероятно, из-за большого количества встреч 7 и 8 октября, спустя много лет, маршал, встречавшийся за годы службы с тысячами командиров различных частей, по ошибке перепутал товарищей по Халхин-Голу А.С. Кислицына и И.И. Троицкого. Оба они ранее служили в штабе 11 тбр, оба в 1941 г. уже имели должность начальник штаба танковой бригады. На момент написания «Воспоминаний и размышлений» Жукову было более 70 лет. Многие из нас и в более молодом возрасте путают имена, должности своих сослуживцев и обстоятельства некоторых событий, а Г.К. Жуков, несмотря на перенесенный в конце 60-х годов инсульт, при этом поразительно точно описал боевую обстановку на 8 октября 1941 г., доложенную ему командованием 17 тбр. Это описание на 100% подтверждается архивными документами 17 тбр. Таким образом, не подлежит сомнению информация о посещении Г.К. Жуковым именно 17 танковой бригады, а не какого- либо другого танкового подразделения, тем более, что никаких других танковых бригад в этот день на Малоярославецком участке не было.

Ошибка в фамилиях командиров частей была не единственной при написании Г.К. Жуковым своих мемуаров, но при редактировании книги и при ее переиздании многие ошибки были своевременно исправлены самим автором. Так, аналогичная ошибка в фамилиях была допущена Г.К. Жуковым в исходном, неотредактированном варианте «Воспоминаний и размышлений», который был опубликован в 1994 году в сборнике документов «Г.К. Жуков в битве под Москвой»: «На Малоярославецком направлении наступали (немецкие) части 12 армейского корпуса и 57-го мотокорпуса. На подступах к Малоярославцу героически дрались части 312 стрелковой дивизии под командой полковника Смирнова, Подольское пехотное училище, усиленное четырьмя артиллерийскими полками, тремя дивизионами реактивных минометов и тремя огнеметными ротами. В районе г. Медынь насмерть стояли танкисты полковника Троицкого. В районе Боровска героически встретили врага 110 дивизия, 151 мотострелковая бригада и 127 танковый батальон…».. Те, кто знакомы с историей обороны Москвы, на Варшавском шоссе в октябре 1941 г., заметят, что 312-й СД, на самом деле, командовал полковник А.Ф. Наумов (1897-1992), почетный гражданин городов Обнинск, Малоярославец, Медынь). Полковник Смирнов, в эти дни командовал Малоярославецким Укрепрайоном, а Подольское пехотное училище в это же самое время возглавлял его однофамилец - генерал-майор В.А. Смирнов. Г.К. Жуков так же, как и в случае с И.И. Троицким, случайно перепутал фамилии командиров, находившихся одно и то же время на одном и том же боевом участке, выполнявших общую задачу. Но в этом случае, ошибка была своевременно им самим исправлена, и в отредактированном варианте книги была уже правильно указана фамилия командира 312 стрелковой дивизии А.Ф. Наумова. Ошибка с И.И. Троицким прошла незамеченной, возможно потому, что к 1969 г. уже некому было указать на неточность: командир 17 тбр Герой Советского Союза Н.Я. Клыпин умер от последствий тяжелого ранения в 1943 г, комиссар 17 тбр А.А. Шибаев погиб в 1944 г., А.С. Кислицын – в декабре 1965 г., сам И.И. Троицкий умер в 1957 г., не узнав о своей «всенародной славе» за бои под Москвой, в которых не участвовал.

Также в окончательный вариант книги ошибочно вошел таинственный «героически встретивший врага 127 танковый батальон» под г. Боровском. Но документов в ЦАМО, свидетельствующих о существовании такого батальона нами обнаружено не было. Зато существует множество документов, час за часом рассказывающим, как под Боровском 17 октября 1941 г. вела успешный наступательный бой все та же 17-я танковая бригада.

Кто же он, подполковник Кислицын?

(Фото Александра Спиридоновича Кислицына с сайта «Танкуниформ»)

Начало войны подполковник А.С.Кислицын, встретил будучи начальником штаба 22 танковой дивизии, располагавшейся в южном военном городке Бреста в 2,5-3,5 км от государственной границы. Через четыре часа после начала войны он был тяжело ранен, когда руководил переправой дивизии по мосту у д.Пугачево,. Авиабомба разорвалась в двух шагах от него. Если бы в этот момент он не вдохнул, то осколок попал бы точно в сердце. Взрывной волной его контузило, лопнули ушные перепонки. При этом в пылу боя был утерян орден Красной Звезды. Тем не менее, ему повезло – в числе немногих, его успели отправить в тыл.

В Ярославском и Казанском госпиталях врачи чудом почти полностью вернули ему слух, вылечили тяжелое осколочное ранение. Через 3 месяца, 28 сентября 1941г. он прибыл в г. Владимир для прохождения дальнейшей службы, где и был назначен начальником штаба 17 -йтбр.

Начав войну 22 июня 1941 г. в Бресте, он закончил ее в Берлине в 1945 г. После битвы за Москву А.С. Кислицын с 28.5.42 был назначен начальником оперотдела АБТУ (автобронетанкового управления – прим. авт.) Крымского фронта, впоследствии преобразованного в Северо-Кавказский фронт, Зам. Начальника АБТ по боевому использованию танков 12 Армии (с 4.7.42), Командующим БТиМВ 56 Армии Сев.-Кавк. Фронта (с 4.3.43), учился на курсах в бронетанковой академии в 1943 г., был командиром 33 Гв. Тяжелого танкового полка прорыва, отличившегося при прорыве Радомско-Сандомирского плацдарма. С марта 1945 г. был командиром бригады 12 самоходной бригады 1-го Белорусского фронта.

Кроме ордена Красной Звезды, полученного за бои на Халхин - Голе он был награжден орденом Ленина, орденом «Суворова 3-й степени» и еще шестью (!) орденами Красного Знамени, два из которых были ему вручены по представлениям к ордену Кутузова 2-й степени и к званию Герой Советского Союза. После выхода на пенсию, А.С. Кислицын жил в г. Челябинске, работал в краеведческом музее, организовал Совет ветеранов войны Челябинской области и Южного Урала. Умер А.С. Кислицын в декабре 1965 г. в г. Челябинск. В 2005 году на его доме была открыта мемориальная доска. Улица Кислицына, названная его именем, пересекает Проспект Победы в Челябинске.

Важно, что в 1942 г. Жуков еще помнил и не путал фамилию А.С. Кислицына, когда тот был переведен из 17 тбр начальником отдела автобронетанкового вооружения соседней 49 Армии. В записи телефонных переговоров за март 1942 года командующего Западным фронтом Жукова и командарма 49-й Армии Захаркина на слова последнего о том, что «…у его нового начальника АБТ (автобротнетанкового отдела штаба армии – прим. авт.) Кислицына… характер до невозможности спокойный, он по-видимому никогда не волновался и теперь не волнуется», Г.К. Жуков отвечает: «Он у меня был помощником на Халхин-Голе по снабжению… Характер у него такой…».

О необычайно спокойном характере начальника штаба 17 тбр также упоминал в своей книге «Конец «Тайфуна», изданной в 1985 г., начальник связи танкового полка 17 тбр М.И. Мыциков. К сожалению, в своей книге он редко использовал подлинные фамилии и звания бойцов и командиров, обходясь псевдонимами, но некоторые детали характеров и событий в книге описаны очень точно и подробно. Начальнику штаба бригады он присвоил псевдоним «майор Юдин»:

«… Я время от времени поглядывал на майора Юдина: чем-то он буквально привораживает людей. Этого кадрового военного отличало непостижимое спокойствие. Будто человек и не на войне вовсе. …Четыре месяца Великой Отечественной выработали у майора умение в любых, даже самых сложных ситуациях, оставаться самим собой. Естественно, что в бригаде начальника штаба очень уважали и любили…»

По множеству архивных документов бригады видно, что А.С. Кислицын, соблюдая редкое спокойствие в самые тяжелые дни октября 1941 года, при исполнении своих обязанностей начальника штаба бригады, был аккуратен и внимателен в работе: своевременно вел документацию, ежедневно получал и сохранял приказы вышестоящих штабов, издавал приказы частям бригады и составлял оперсводки бригады. В делах ни одной другой части 43 Армии, в ЦАМО РФ нет такого количества документов, подробно, час за часом, описывающих ход боевых действий. При этом большинство из них написаны рукой А.С. Кислицына или адресованы ему. По написанным им, собранным, и аккуратно подшитым в папки документам можно изучать историю не только 17 танковой бригады, но и многих дивизий, полков и батальонов 43 Армии, оборонявших Москву в секторе между Калужским и Варшавским шоссе, но не сохранивших свои документы. Для сравнения: в фондах ЦАМО РФ 53 стрелковой дивизии и Подольских училищ практически нет ни одного документа, датированного октябрем 1941 г., есть только отчеты или журналы боевых действий, написанные после выхода из боев в 1942 году. А в документах 17 тбр все донесения, оперсводки, приказы датированы именно тем днем, когда происходили события, проставлены часы создания документа и подлинные подписи офицеров бригады, многие из которых не дожили не только до конца войны, но и до нового 1942 года.

А.С. Кислицыну очень пригодилось умение решать вопросы снабжения, когда в боях под Москвой 17 тбр не испытывала таких сильных перебоев в снабжении и обеспечении питанием и боеприпасами, как другие части. Так, например, курсанты Подольского пехотного училища, по свидетельству их командира генерал-майора Смирнова, 2 недели не имели горячей пищи (весь период их боев), 223 стрелковый полк 53 стрелковой дивизии не получал никакой пищи в течение не менее 4 суток (с 15 по 18 октября 1941 г. включительно), Подольское артиллерийское училище не имело боеприпасов к 17.10.41, также как и 12 стрелковый полк 53 стрелковой дивизии, из-за чего полк был вынужден оставить г. Малоярославец 18.10.41. В 17 тбр боеприпасы и питание были всегда, за исключением 19-21 октября - последних дней выхода из окружения из района нынешнего г. Обнинск до р. Нара, где немцы окончательно были остановлены. Только после стабилизации фронта 17 тбр была отведена в тыл на доукомплектование.

По непонятной причине, почти ни на одном памятнике Калужской и Московской областей не указан даже номер 17-й танковой бригады. Единственное исключение – памятник в городе Истра, который освобождала 17 тбр в декабре 1941г. Боеспособная бригада, которая вела наступательные и изматывающие для врага бои, в самое тяжелое время, когда соседние части бежали с фронта, осталась после войны вне истории. Но во время войны бригада неоднократно указывалась в ряду передовых, что, в частности, и подтверждают воспоминания Г.К. Жукова.

За бои под Москвой (Варшавское, Рязанское и Волоколамское направления) в 1941г. и Ржевом в 1942 г. 17 танковая бригада в ноябре 1942г. стала 9-й Гвардейской танковой бригадой.