Петр Павлович Пшеничный родился 22 июня 1900 года в слободе Николаевская Камышинского уезда. В 1919–1921 гг. служил в рядах Красной Армии. Работал фининспектором. После войны – в Наркомфине (позже Министерстве финансов СССР), начальником Управления финансирования капитального строительства. Умер в 1966 году.

«Дневник ополченца» – это подлинные военные дневники участника боевых событий Великой Отечественной войны, прошедшего фронт с первых дней войны до дня Победы.

В начале июля 1941 г. Петр Павлович Пшеничный вступил добровольно в ряды Московского ополчения. В чине капитана он был комиссаром полковой артиллерийской батареи 76-миллиметровых орудий 1291-го стрелкового полка, входившего в 4-ю дивизию народного ополчения Куйбышевского района г. Москвы. Позже он был парторгом полка, затем начальником политотдела 11-й гвардейской армии и Политуправления Особого военного округа. Был награжден четырьмя орденами и шестью медалями.

Он автор воспоминаний «Наш полк в тылу врага», напечатанных в сборнике статей «Народное ополчение Москвы», изданном «Московским рабочим» в 1961 году, к 20-летию начала войны.

П.П. Пшеничному, как комиссару полка, было предписано вести его боевую историю, отсюда и появились дневниковые записи.

1941 ГОД

22 июня. В 11 часов утра по радио было объявлено, что сейчас будет выступать народный комиссар иностранных дел тов. В.М. Молотов. Тов. Молотов оповестил советский народ о вероломном нападении германского фашизма на нашу Родину, сообщил, что ряд пограничных городов подвергся бомбардировке и что нашему народу предстоят серьезные испытания в борьбе с врагом. Он призвал к сплоченности вокруг коммунистической партии.

Я понял, что для меня, сорокалетнего, имевшего уже опыт гражданской войны, наступила пора снова взяться за оружие.

23–30 июня. Ждал вызова в райвоенкомат либо в Московскую Пролетарскую дивизию, к которой был приписан как командир запаса. Несколько раз звонил в эти места, но получал неизменный ответ: «Не волнуйтесь и не торопитесь. когда придет время, получите повестку».

С 3 июля в Москве началось формирование добровольческих ополченческих частей. Объявили, что в Куйбышевском районе формируется 4-я стрелковая дивизия народного ополчения. Более 60 человек моих сослуживцев по Наркомфину СССР вступили добровольцами в ряды ополченцев.

До 5 июля я повестки с вызовом в райвоенкомат не получил, поэтому вступил в 4-ю стрелковую дивизию народного ополчения Куйбышевского района г. Москвы.

С 6 июля живу на казарменном положении в здании средней школы по Машкову переулку.

Прибыли командиры — выпускники средних военных училищ, все молодежь 20–23 лет. Меня назначили рядовым во 2-ю роту 3-го стрелкового полка. Здесь много сослуживцев — работников Наркомфина СССР, а также бывших работников других предприятий и учреждений района. Началась боевая подготовка— изучение уставов и наставлений. Затем откуда-то была извлечена старая винтовка системы «лебель», по которой ополченцы начали изучать материальную часть оружия.

Период между 6–12 июля является организационным. Обнаружилось при этом много непродуманного, хаотичного, непонятного.

12 июля. Начались разговоры о том, что сегодня полк выступает. Наши молодые лейтенанты, командиры рот и взводов ничего не могли сказать о целях и направлении предстоящего движения. В 17.00 последовала команда построить роты с вещами, при этом приказали быть налегке, не брать с собой много вещей. Потом из-за этой глупой команды мы начали страдать от холодных ночей, так как не взяли с собой пальто, шинели, плащи; страдали от грязи, так как не имели смены белья.

14 июля. Не доезжая Вязьмы, свернули с шоссе в ближайший кустарник, замаскировали автомашины. Ночью была объявлена воздушная тревога. Вражеские самолеты дали несколько очередей из пулеметов по автотранспорту на шоссе Москва–Минск.

Рано утром двинулись в путь, но не на Смоленск, а пересекли шоссе и по проселку держим путь на г. Белый и Ржев, то есть на север и северо-запад. Через несколько часов езды мы оказались в Калужской области. Жара нестерпимая. Пыль.

Движемся без отдыха, без пищи. Люди измучены.

Чувствуется, что командование либо не знает твердо своего маршрута, либо заблудилось.

Наконец, наше движение началось опять на юго-запад, то есть в обратном направлении.

Никто не говорит о смысле и цели нашей поездки.

Днем пролетали самолеты противника, сбросили агитационные листовки.

15 июля. Едем по Смоленской области, по населенным пунктам реки Днепр. Ночью разгрузились, устроили шалаши.

Ночью же выстроили 150 человек ополченцев, и выяснилось, что только 30 человек умеют стрелять из винтовки, стало быть, остальные 120 человек вообще не подготовлены в военном отношении.

Из числа отобранных для военного дела людей под мою команду дали 6 человек, а меня назначили начальником караула по охране деревянного моста через р. Днепр у дер. Нероново Андреевского р-на Смоленской обл.

Задача караула состояла в том, чтобы не дать шпионам взорвать мост через реку. Эту задачу бойцы выполнили четко и исправно.

16 июля. Начались земляные работы широкого масштаба по восточному берегу Днепра. Люди из наркоматов и канцелярий, не привыкшие к физическому труду, начали болеть, но постепенно втянулись в рытье противотанковых рвов и траншей.

Наблюдаем бесконечное движение людского потока на восток, с имуществом и детьми на возах, а по обочинам дорог плетется измученный и голодный скот из смоленских колхозов.

18 июля. Продолжаем возводить укрепления на возвышенностях у деревни Нероново, пренебрегая осторожностью и маскировкой. В 16 часов фашистский разведчик на бреющем полете начал нас расстреливать, к счастью, никто не пострадал; но этот случай научил людей осторожности.

19 июля. Работы закончены, нас перебросили на другой участок в 5–8 км от дер. Нероново.

Днем происходили выборы партбюро роты. Я избран секретарем партбюро.

После дневной тяжелой работы люди смогли вымыться в бане и надеялись отдохнуть, но этого не случилось. По тревоге полк был поднят, роздан сухой паек, и люди были предупреждены о предстоящем большом марше.

20 июля. С 4 часов утра до 7 часов вечера полк совершил сорокакилометровый марш в дер. Конопатино, близ Сычевки (к северу от Вязьмы). Как всегда, командование проявило беспомощность и пренебрежение к людям, — ополченцы, не привыкшие к длительным переходам, не были проинструктированы о режиме марша, им не подготовили пищу и кипяток. Имеются люди отставшие и потерявшиеся на марше, есть с большими потертостями ног. Все устали до изнеможения и обозлены на нераспорядительность командования.

22 июля. В 12 часов ночи почти весь полк был поднят.

Огромное количество самолетов противника устремилось на восток, к Москве. Утром люди были выведены на рытье противотанковых рвов вокруг дер. Конопатино.

Днем получена сводка о первом налете немецкой авиации на Москву. Москвичи-ополченцы с тревогой встретили это известие, у многих там остались родные и близкие.

Неприятное впечатление также произвело сообщение о предательстве высшего командования Западного фронта — генерала Павлова и других.

23, 24 и 25 июля. Весь первый батальон частями на автомашинах перебрасывался на новый участок на 30 и 40 км ближе к фронту. Сообщено о третьем налете вражеской авиации на Москву. Растет тревога за близких.

26 июля. Полк сосредоточился в дер. Болшево Андреевского района Смоленской области для возведения мощных противотанковых укреплений. Здесь, у истоков Днепра, природа создала прекрасные условия для длительной и стойкой обороны. На этих позициях командование надеется дать отпор врагу.

Я пока занимаю в роте должность снайпера-наблюдателя и секретаря партбюро, поэтому прикреплен к ячейке управления роты. Ежедневно по 2–3 часа работаю на земляных работах, прикрепляясь к тому или другому взводу.

7 августа. Целый день проходило принятие присяги.

Все бойцы приняли присягу, случаев отказа не было, не было каких-либо сомнений.

Вечером того же дня на основании приказа комиссара батальона я направлялся политруком в артиллерийскую батарею 76-миллиметровых орудий. Батарея из 76-миллиметровых пушек — подразделение небольшое, всего 43 человека, но так как пушек нет, то артиллеристы вооружены, как и все мы, винтовками и еще двумя пулеметами бельгийского происхождения.

Они проходят военную подготовку пехотинцев.

13 августа. В 10 часов утра получили приказ выступать на юго-восток к Вязьме. В течение 45 минут батарея собралась, выступили бодро, прошли 8 км до дер. Завражье. Пообедали, разместились на сеновалах.

14–27 августа. Идет укомплектование полка, проводится боевая подготовка применительно к пехоте; усиленно ведется подготовка к выступлению на передовую. Приблизились еще на 12 км к линии фронта в район дер. Замашки Ново-Дугинского района.

Занимаем вторые линии (второй эшелон) — принадлежим к резервам армии. Получили пока две пушки 76-миллиметровой полевой артиллерии.

31 августа. Получили полный комплект 76-миллиметровых пушек— четыре. Изучаем материальную часть пушки, получили запасные части, стереотрубу, телефонные аппараты.

4 сентября. Получили 36 лошадей, но лошади дрянные, как артиллерийские, так и строевые: маленькие, молодые, малосильные.

Организуем конюшни, привязи, питание. На это уходит много времени.

5–6 сентября. Проводим парную езду спарованных орудийных лошадей. Подобрали ездовых. Проводили занятия с пушкой.

9 сентября. Утром получили приказ подготовиться к комбинированному маршруту, — это значит пеший, железнодорожный и автомобильный способы передвижения.

Получена сводка Совинформбюро: за 26 дней августа на западном направлении Красная Армия разгромила 8 пехотных и одну танковую дивизию противника. Обратно взята г. Ельня.

В 11 часов командир полка созвал совещание командно-политического состава и поставил задачу движения и марша: перебрасываемся на северо-западное направление в помощь героическим частям, отстаивающим Ленинград.

12 сентября. В 4 часа утра совещание у командира полка. Зачитан боевой приказ. Выступаем пешим походом на расстояние 70 км.

Маршрут: Кувшинов, Тараскино, Петровское, Жданово, Сухино, Святое (озеро Селигер).

С 6 часов утра идет мелкий осенний дождь. Все мокрые. Двигаемся в плащ-палатках. К 14–15 часам все насквозь промокло. Дороги раскисли.

13 сентября. Ночевали в лесу под дождем. Костры не разгораются. Не проспали ночь, а промучились.

В 5 часов утра двинулись дальше. 14 сентября в 5 часов 30 минут утра остановились в дер. Малое Веретьё Осташкинского р-на Калининской обл.

Целый день отдыхали. За два дня прошли 82 км, потерь нет.

Постоянно идет дождь.

Получили боевое имущество.

Ночью дан приказ о занятии огневых рубежей.

16 сентября. Передвинулись на 8 км ближе к фронту в район дер. Мошенки и Просуха. Шли ночью под дождем. Холод пронизывающий.

18 сентября. Получен приказ передвинуться к противнику на передний рубеж. Снимаемся в 5 часов утра.

Идет дождь, дороги расползлись. Лошади вязнут по брюхо, еле-еле тащат артиллерию.

19 сентября. Расположились в лесу, близ дер. Гославль, что в 3 км от оз. Селигер. Близко слышны орудийные выстрелы.

Дождь и невылазная грязь.

Приказано рассредоточить орудия по наиболее важным точкам.

21 сентября. Спим в шалашах в лесу. Холодно. На заре разжигаем костры и греемся. Порывистый ветер с дождем.

22 сентября. Пришла печальная весть о сдаче Киева.

24–30 сентября. Меняем позиции. Выставляем орудия для прямой наводки по открытым целям.

Из дер. Скит перебросили орудия и очень удобно расставили их по берегу Селигера у деревень Лыково и Ходыриха.

2 октября. Получен приказ изменить дислокацию. Весь полк готовится сделать переход в 40 км к Осташкову (у Селигера). В 17 часов выступаем батареей, обоз отправлен вперед.

3 октября. Двигаемся целую ночь. Ночь светлая, дорога приличная, однако люди устали.

4 октября. В 8 часов утра прибыли в пункт сосредоточения — село Святое. Расположились в лесу в шалашах. Холодно, уже заморозки.

5 октября. Отдыхают люди и кони. Приводится в порядок и чистится материальная часть орудий.

В 17 часов приказано занять жилые дома, — предстоит десятидневный отдых, люди довольны... Но в 18 часов командир батареи был вызван в штаб полка, откуда вернулся с приказом немедленно сниматься для совершения марша в 90 км в направлении Ржева: в этом районе противник сосредотачивает силы для удара на Москву.

6 октября. Всю ночь шли без сна и отдыха, прошли 40 км.

Люди и кони измучены без пищи. Нужно пройти еще километров 25.

Не дойдя 12 км, остановились на 30 минут покормить лошадей.

Не прошли и полкилометра, как появились три немецких истребителя, которые, зайдя вперед колонны на 5 км, начали с пике поливать свинцом наши в беспорядке движущиеся по шоссе колонны. Налет не обошел и батарею. Все попадали на землю. Замаскировать орудия в лесу было невозможно, так как лес отстоял на километр от шоссе. В результате – три человека ранено, трое убиты. Потеряли трех лошадей, семь ранено.

Средства отражения воздушной атаки у нас были, но почему-то не приводились в действие...(?!).

Просидели до ночи в лесу. С наступлением темноты двинулись на Селижарово — путь в 40 км.

7 октября. Утром прибыли в Селижарово. Целый день отдыхаем в расположении лесозавода.

В 16 часов снимаемся в направлении Ельницы. Целую ночь до 7 часов утра двигались к Ельнице.

8 октября. Разместились в Ельнице в частных домах.

Измучены люди и кони, еле добрели. Все бросились на еду — и в сон.

В 14 часов получен приказ выступить в направлении Селижарова (!!!). Отказываюсь понимать. Что это? Растерянность командования или военное недомыслие?.. Зачем было гнать из Селижарова в Ельницу? Говорят, что нужно погрузиться в Селижарове 10 октября в 6 часов и переправиться в Можайск.

Готовим людей и коней к выступлению в обратный путь, который мы с таким трудом преодолели. Выступаем в 18–19 часов 9 октября.

10 октября. Разместились в дер. Нивка, под Селижаровом. Вечером двигаемся к станции. Ночь провели в лесу. Утром грузимся.

11 октября. Ночью уже стояли в Москве на Киевской-товарной. Далее двинулись в направлении Малого Ярославца, на юго-восток от Москвы. По пути видели расстрелянные и разбомбленные эшелоны, убитых лошадей, разбитые вагоны, огромные воронки от снарядов — результат массированного налета противника. Здесь, по показаниям жителей, убито в поезде до 100 человек и 30 лошадей.

Добрались до разъезда Воронино (Ворсино). К нашему эшелону примкнули бойцы разбитого полка. Рассказывают потрясающие вещи о неорганизованности и беспомощности. Когда мы двигались из Москвы, нас все время сопровождали наши самолеты. Неужели этого нельзя было сделать на день раньше – а именно 9–10 октября, когда враг господствовал авиацией по линии железной дороги от Наро-Фоминска до Малоярославца и наносил нашим частям большие потери, что мы и наблюдали по дороге. Беспечностью, иначе ничем нельзя объяснить такую неорганизованность и непредусмотрительность нашего командования.

14 октября. Выступаем в направлении д. Редькино и готовимся со второй половины дня в наступление на д. Митяево.

Идут упорные бои за город Боровск.

Орудия по взводам рассредоточили на огневых позициях.

Первый взвод открыл огонь. Расстреляв все свои снаряды, он снялся с позиции.

Перехватили одного немца. Командир взвода задержался с этим пленным, и, вместо быстрого отвода орудий в тыл, он попал в окружение с двумя орудиями и ездовыми — весь орудийный расчет... Будучи во втором взводе, я принял участие в стрельбе по другому краю деревни. После трех выстрелов неприятель обнаружил нас и засыпал минами.

Не имея потерь в людях и конском составе, пришлось отвести орудия в тыл.

Придя на командный пункт батальона, я попал со всеми там находящимися под перекрестный огонь немецких автоматчиков, но наступившая ночь скрыла нас от них, и вся наша группа отошла к д. Редькино. Итак, деревню взять не удалось, при этом мы понесли потери до 30 человек.

15 октября. Пытались отбить наступление неприятеля на Редькино, но были оттеснены к д. Колодино.

Обоз выслали вперед, поэтому люди голодали 15 и 16 октября.

16 октября. Получили боевое задание готовиться к боям за взятие д. Русино, занятой неприятелем.

В ночь с 16 на 17 октября начался бой. Сила минометного огня неприятеля была так велика, что люди приковывались к земле. Сопоставляя наши силы с силами противника, я понял, что деревню мы не возьмем. Так оно и вышло.

Бессонные ночи, недоедание обессилили бойцов, поэтому при усилении неприятельского минометного огня наши роты теряют боеспособность и отходят. Говорят, что 18 октября наступление повторится.

18 октября. Действительно, мы получили танковый полк, который развернувшись повел за собой неустойчивую часть 1-го и 3-го батальонов. Танки были пропущены в д. Русино, но четыре из них были подожжены, а на пехоту обрушился минометный огонь. Мы открыли орудийный огонь по деревне, выпустили 15 снарядов, но враг пристрелялся и начал поражать нас минами. Наступление провалилось. Танки и полк отошли на исходные рубежи.

Потери наши очень большие. В 9-й роте комсостав выведен из строя. Что-то похожее на бессилие. Авиация противника господствует, а нашей не видно. Неужели мы так воюем? Местное население деморализовано. Сведения о сдаче Мелитополя и Одессы усиливают унылое настроение бойцов, вызывают в них отчаяние, неверие в наши силы.

20 октября. В 7 часов утра началось наступление немцев на наше расположение — деревни Инютино и Климакино.

После развернутого наступления и минометного огня наша пехота начала отходить, мы стали вывозить орудия, отступать. В течение получаса неприятель гнал нас, заняв деревни Инютино и Климкино, к переезду Ворсино, а еще через полчаса все — пехота, артиллерия полка и дивизии— сгрудились в дер. Добрино, и со всех сторон начался обстрел автоматчиками.

Всю эту деморализованную и в панике отступающую массу людей, подвод, орудий неприятель погнал самым решительным образом.

Никто не мог ему дать отпор, закрепиться в обороне.

Командир полка Дедов, потерявший самообладание и спокойствие, пытался удержать на оборонительном рубеже в беспорядке разбегающуюся пехоту, но все было тщетно — от него бежало все, все уходило в панике. Тогда ему подвели коня, и он быстро ускакал, бросив людей и огромные обозы.

Мы каким-то чудом спасли наши орудия, перебросив их на измученных лошадях в дер. Каменку.

Ночь и день двигаемся, утопая по колено в грязи, проселками и лесами в направлении Красной Пахры.

21 октября. Прибыли в Красную Пахру. Отдыхаем, отмываемся от грязи. Прошло уже три дня с момента нашего панического бегства от деревни Климкино. От полка осталось не более 300 человек, полковой обоз, противотанковая батарея с 2–3 пушками и наша 76-миллиметровая артиллерия с двумя пушками. Командования и штаба нет. Где они — никто не знает. Все в растерянности. Задаешься вопросом – кто виноват? Кто довел до такого состояния нашу сильнейшую армию?

Мы же десятилетиями оснащали ее боевой техникой. Где танки? Где наша авиация?

23 октября. Пытаемся связаться с командованием полка или дивизии. Нам отвечают, что оно находится с остатками дивизии где-то в районе Каменки.

Переехали из Красной Пахры в д. Пучково под командование своих бесславных командиров 11-й дивизии. Нужно переформирование дивизии. То, что мы имеем сейчас, – это деморализованная, небоеспособная масса. Командование не отличается ни энергией, ни умением руководить боем. Мы уже стоим под Москвой. Предвижу огромные жертвы ввиду жестоких сражений, которые будут вестись на подступах к столице. Враг у Наро-Фоминска.

24 октября. Стоим в дер. Пучково. Разослали связных-разведчиков для отыскания командования дивизии. Весь день стоим и в напряжении ждем команды к движению.

Люди из-за этого не могут привести себя в порядок – сменить и постирать белье. Растет возмущение. Чувствуется бездеятельность и отсутствие воли у командования. От полка здесь, в селе Пучкове, не более 500 человек, остальные разбрелись в направлении Наро-Фоминска, Подольска и даже Москвы. Состояние людей подавленное, при первой же стычке бойцы опять разбегутся в разные стороны.

Нужно отвести наши остатки подальше от фронта и переформировать, вооружить и обмундировать.

25 октября. Беседовал с командиром полка Дедовым. Говорил ему об отвратительном состоянии бойцов, а также и о материальной части. Восемь человек разуты, у ботинок нет подошв, ходят на портянках, нет достаточного продовольствия. Завшивели все бойцы и командиры. Наше подразделение не в состоянии выполнять боевой приказ. Я предложил командиру полка доложить об этом командиру дивизии. На это он мне ответил, что он в курсе всей обстановки, знает, что мы не боеспособная часть, и все же необходимо выполнить приказ дивизии — переброситься на 25 км от Пучково до дер. Голохвастово, что в 10 км от Наро-Фоминска, и там, сосредоточившись, занять оборонительный рубеж. Гибельное указание!.. Мы же не можем держать оборону!.. Интересно, что командир полка и начальник штаба согласны со мной, однако нужно выполнять гибельный приказ, угробить людей и материальную часть... Что за дикость?..

26 октября. Остановились в д. Белоусово, ждем указаний. Проливной дождь и холод. Основной костяк батареи начинает роптать. Бегут почти на наших глазах командиры отделений, бойцы. Получен приказ передвинуться на 5 км в д. Могутово.

27 октября. Проводим ночь на холоде, в сараях, под дождем и голодные. Связываемся со штабом дивизии и получаем приказ занять оборону на Волковской даче (бывшее лесничество).

К исходу дня сосредотачиваемся на даче.

28 октября. Отрываем землянки. Наша хозяйственная часть в д. Могутово. Продовольственные дела поправляются, получаем горячую пищу.

1–12 ноября. Стоим на переднем крае обороны. Пушки расставили в местах возможного прорыва танков. Откопали землянки. Рубеж, который занимаем – опушка леса, – отстоит от неприятельских окопов в 500 м у д. Слизнево.

11 ноября наступали на Слизнево с целью дать возможность развернуть генеральное наступление первому полку на д. Атепцево.

13 ноября. Наступление провалилось.

Противник шквальным минометным огнем не дал нам развить наступление. Мы отошли с небольшими потерями.

21 ноября. Подвозят зимнее обмундирование, налаживается питание. Противник обстреливает каждый день из с. Слизнево. Каждый день потери. Противник без боев наносит большой ущерб.

1 декабря. В 7 часов 30 минут утра противник начал ожесточенную минометную и артиллерийскую подготовку.

Через час, в 8 часов 30 минут, немцы повели согласованное и ритмичное наступление на наш рубеж.

Полк оборонялся, затем стал отходить. Пушки вывести не сумели, так как из-за сильного огня нельзя было подвести коней.

Автоматчики уже заняли опушку леса, на которой был наш рубеж обороны, оттеснили нашу пехоту в глубь леса. От пушки вернулись командир взвода Александров, командир орудия Хабалов, бойцы Жиделеев и Лузгин, а остальные остались у пушки. Лузгин рассказал трагическую историю орудийного расчета: бойцы Лузгин, Ефремов, Прохоров и Тихонов сидели в ровике около пушки, подошел немецкий автоматчик и бросил в ровик гранату, троих ранило, за исключением Лузгина. Когда раненый Тихонов попытался вылезти из ровика, в него была пущена очередь из автомата, и он мертвый свалился в ровик. Лузгин через 10 минут вылез из ровика и оврагом добрался до нашего командного пункта, находившегося в 300 м от пушки. Немцы наступали на нас. Мы с командным пунктом полка начали отходить, все время отстреливаясь.

Итак, идя с боями, мы отходили до Волковой дачи. Потери большие. На Волковой даче закрепились в присутствии руководства дивизии. Однако ночью дача была занята немцами.

2 декабря. Утром мы перешли в контратаку на дачу.

Немцы нажимали, неся большие потери.

К двум часам дня мы, небольшая группа (100–120 человек) во главе с командиром, комиссаром и начальником политотдела дивизии, оказались в окружении, так как в лоб на нас шли немецкие автоматчики, а с тыла били немецкие танки.

Я оказался со своим связным Белоуховым, лейтенантом — начальником артиллерии Хорданским и еще с семью бойцами в непосредственной близости от немецкой артиллерии. Чтобы не выдать себя, мы простояли под соснами 4 часа и, когда стемнело, начали выходить из окружения. До 4 часов утра 3 декабря мы проделали не менее 30 км, вышли в расположение своих частей.

3 декабря. Подошедшие к нам на помощь три средних танка сделали свое благое дело.

Укрывшись на опушке леса за д. Могутово, они стали ждать противника, который стал атаковать нас. Танки открыли шквальный огонь, уничтожив до 200 автоматчиков.

4 декабря. После такого удара под д. Могутово немцы быстро покинули эту деревню, Волкову дачу и весь четырехкилометровый лес и закрепились на старых позициях в дер. Слизнево.

Мы также заняли старую линию обороны, которую держали 1 декабря.

5 декабря. Из инвалидов-пушек одну поставили на Волковой даче. На старом месте нашли трупы наших товарищей Тихонова и Прохорова. Остальные четверо, видимо, попали в плен.

Нашли передок от пушки, а самую пушку немцы утащили к себе.

6–15 декабря. Дни относительно спокойные. Пушку перевели на старую огневую позицию.

17 декабря. У командира полка С.Д. Лобачева состоялось совещание, на котором была поставлена задача: 1291-му стрелковому полку поручалось незаметно для противника перейти линию вражеской обороны севернее дер. Атепцево, форсировать Нару, углубиться на 2–3 км в тыл противника, окружить, а затем уничтожить его группировку, оборонявшую линию Елагино–Атепцево–Слизнево.

Командир полка четко определил задачи каждого подразделения в бою, и в том числе нашей полковой артиллерийской батареи 76-миллиметровых пушек.

Нам, артиллеристам, поставили следующую задачу – обстреливать противника, находящегося в д. Атепцево, и поддерживать 1291-й полк, который будет действовать в тылу врага.

Движение подразделений началось ранним утром 18 декабря. Батальоны один за другим двинулись к линии обороны противника, в тыл врага.

Прошло уже более часа, как последний боец исчез в морозной мгле. Зайдя в тыл врага, основные силы полка — стрелковые роты и спецподразделения — быстро сосредоточились в районе высот 196,7 и 195,6, которые находились в лесах за д. Атепцево.

Но отдельные группы бойцов роты связи, саперной роты и других значительно отстали от основных сил полка. Противник их заметил и начал атаковать. В различных местах завязался бой.

Заместитель командира роты связи лейтенант Н.К. Соловьев собрал разрозненные группы бойцов и приказал пробиваться к основным силам полка. Солдаты были хорошо вооружены и могли оказывать сопротивление.

Но вскоре противник разгадал план русских и решил крепко держать свою линию обороны. К исходу второго дня (19 декабря) наш полк оказался полностью окруженным гитлеровцами.

Командование полка приняло решение – крепко держать круговую оборону, а под покровом ночи быстро маневрировать.

До трех раз полк менял свои позиции. Сталкиваясь лицом к лицу с врагом или оказываясь у него в тылу, наши бойцы наносили ему тяжелые потери.

Потянулись изнурительные бои, не прекращавшиеся ни днем, ни ночью. Боеприпасы были на исходе, рация молчала, мы не знали, какова была обстановка в полку.

На пятые сутки борьбы в тылу врага поздно ночью к нам пришел связной боец Амелин, измученный, еле двигаясь. Связной доложил о тяжелом положении полка: люди обморожены, скопилось большое количество раненых, медикоменты и перевязочные средства подходят к концу, боеприпасов хватит лишь на сутки, рация не работает, так как аккумуляторы сели, средства обогрева отсутствуют, разводить костры запрещено, чтобы не выдать себя.

Информация связного встревожила нас. Нужно было немедленно оказывать товарищам помощь.

В течение последующих двух суток, периодически, с интервалами 7–8 часов в тыл врага на помощь полку направлялись по два-три связных с аккумуляторами, продуктами, медикаментами.

Лишь одна группа связных достигла расположения полка, остальные погибли. Радиосвязь с полком наладилась.

Второе и последнее крупное наступление на наш полк фашисты предприняли 26 декабря, рассчитывая зажать его в кольцо и уничтожить.

В критический момент командование дало нам, артиллеристам, сигнал начать обстрел – в небо взвились красные ракеты. Большинство из выпущенных снарядов легло в цель – по наступающим цепям врага, нанося ему большие потери. Наступление противника провалилось.

Шел восьмой день героической борьбы ополченцев в тылу врага. Бойцы и командиры стойко сражались, но, к сожалению, после каждого боя увеличивались потери – число раненых, убитых и обмороженных. Но боевой дух, несмотря на это, не покидал воинов, так как они видели, что несмотря на малочисленность, они наносят врагу огромные потери.

Утром 27 декабря разведывательные группы полка, совершающие ночные вылазки, донесли, что на шоссе Наро-Фоминск–Башкино полностью прекращено движение противника, что он активно перебрасывает силы в деревню Рождество на соединение со своим штабом.

Таким образом, боевая задача была успешно завершена 1291-м стрелковым полком. По спецсвязи был получен приказ дивизии идти на соединение с основными силами. Операция была завершена.

За успешно проведенную боевую операцию многих бойцов и командиров наградили орденами и медалями. Командир полка С.Д. Лобачев получил орден Ленина.

31 декабря встречаем новый, 1942 год с радостным чувством успеха, достигнутого неимоверными усилиями и огромными жертвами.

Мы получили подарки с угощениями и вином. Встречаем Новый год с надеждами на скорейшую победу.

1942 ГОД

2 января. Наступаем с целью обойти группировку немцев, закрепившуюся по линии железной дороги, то есть выйти им в тыл у деревни Рождества. Однако эта операция не удалась. Простояв всю ночь на тридцатиградусном морозе, полк вернулся на исходные позиции.

3 января. Наш и первый полк ходили в наступление. Никакого толка из этого не вышло, а потеряли около 300 человек в обоих полках. Моя пушка взорвалась на мине, ранен боец, убита лошадь, исковеркан передок пушки. Эх, расейская расхлябанность! Командир дивизии, где Ваш батальон саперов? Почему мы так скверно работаем?

Пять дней в своих руках держим Атепцево и уже три раза взорвались на вражеских минах! Разве мы имеем право так легко жертвовать людьми и материальной частью?!

4 января. Нам дают третью пушку и людей. Через несколько дней будет опять полноценная батарея. Немец сидит крепко в своих дзотах и блиндажах. Несмотря на взятие нашими Малоярославца и окружение Боровска, немцы не думают покидать свои места, стоит тридцатиградусный мороз. Страшно и непонятно.

5–8 января. Полк перебрасывается в наступление на д. Щекутино. В течение прошедших четырех дней наши попытки совместно с первым полком выбить немцев не увенчались успехом. Наша пушка била по дзотам противника, вела артиллерийскую подготовку, но после этого пехота не шла в наступление, поэтому артподготовка не давала желаемых результатов. Не чувствовалось умения вести наступательные действия.

10 января. В 3 часа утра получен приказ о стремительном отходе противника. Наша задача – догонять и уничтожать его.

Двинулись на Порядино, Митенино, Гастенково, Клин, Самород, Волченко и Верею. У Порядино простояли 17 часов на 35-градусном морозе.

Противник допустил нас в деревню, отступив к Митенино.

11 января. Стоим под Митенином сутки. Враг яростно защищается. Мы громим артиллерией, при этом несем потери. Врагу не по себе, он поспешно уходит, оставляя крупнокалиберные орудия.

12 января. Вошли в Митенино. Всюду трупы и пепелища.

13 января. Мы подтянули пушки к деревням Гуляева Гора и Клин.

Противник встретил сильным пулеметным огнем. Яростно за них цепляются немцы.

14–15 января. Стоим под Клином. Открыли убийственный артиллерийский огонь прямой наводкой. За два дня выпущено 130 снарядов, гранаты и шрапнель. Попадание прекрасное. Командование хвалит. Обещают наградить командира взвода Данилова и наводчика Будакова.

16 января. Взяли Гуляеву Гору и Клин. Много убитых немцев, сожженных в домах, поджигаемых отступающими, — они сжигают своих убитых. Двигаемся маршем, не встречая сопротивления, в направлении дер. Самород и Волченки. Эти две деревни сожжены дотла. Население разбежалось в леса и отсиживалось в землянках и погребах, холодные и голодные.

18 января. Вели несколько атак на д. Загряжье, которые не имели успеха. Противник отражал их сильным огнем автоматчиков, пулеметов и минометов. Выведены из строя орудийный расчет артполка и 8 лошадей. Во второй половине дня противник вел ураганный огонь из тяжелых орудий.

19 января. В 1 час ночи батарея была поднята по тревоге, чтобы в обход с востока осадить г. Верею. В 8 часов утра оказалось, что и д. Загряжье, и г. Верея очищены от немцев, которые ушли еще 18 января в 23 часа... Неужели разведкой нельзя это было установить, а потом уже принимать решения? В 16 часов в город вошел комсостав батареи, а через два часа пришла и сама батарея. Остановились в домах горожан. Встречают со слезами на глазах, делятся своими переживаниями за время трехмесячного господства немцев. Город и деревня горят.

20–23 января. Отдыхаем в городе. Приводим себя в порядок, стираем и чиним свои вещи. Центрвоенторг снабдил выпивкой и хорошей закуской. Необходимо скорейшее пополнение полка – в стрелковых батальонах насчитывается в среднем по 80 человек.

24 января. В 1 час ночи неожиданно явился связной и предупредил о подготовке к движению в направлении Медынского шоссе.

В 8 часов утра двинулись всей огромной массой в виде дивизионных и полковых обозов. Эта процессия растянулась на 10–15 км без элементарных средств ПВО, совершенно не маскируясь.

В 15 часов налетел вражеский самолет и на виду наших двух истребителей начал обстреливать нас из пулемета. Счастливо отделались – один ранен. Странно, что наши истребители не оказали сопротивления.

Ночевали в полусожженной деревне.

(Воспоминания П.П. Пшеничного размещены на сайте поискового отряда «Патриот» (http://www.westfront.su/) – (http://www.westfront.su/articles/article_pshenichny.htm)