полковник в отставке, бывший заместитель командира 1-й гвардейской Московской мотострелковой дивизии. (Издание: «Битва за Москву». — М.: Московский рабочий, 1966. Книга на сайте: http://militera.lib.ru/memo/russian/moscow2/index.html)
Гвардейцы{4}
Славный боевой путь прошла в годы Великой Отечественной войны Московская пролетарская дивизия, преобразованная перед войной в 1-ю Московскую мотострелковую дивизию. За мужество и отвагу 21 сентября 1941 года дивизия одна из первых была удостоена звания гвардейской.
30 сентября - 3 октября 1941 года гвардейцы сражались в составе 40-й армии, которая оборонялась на рубеже Юрьев - Белополье - Виры, в 30 - 60 километрах северо-западнее и западнее Сум. Во взаимодействии с конным корпусом генерала Белова они нанесли здесь сильный удар 25-й немецко-фашистской моторизованной дивизии.
1-й Московской мотострелковой дивизией командовал прославленный воин Герой Советского Союза полковник Александр Ильич Лизюков. Это был грамотный, опытный, с горячим сердцем командир. Впервые я с ним встретился в районе Соловьевска и Заборья. Здесь Александр Ильич по [367] заданию командования Западного фронта организовал оборону переправ через Днепр и в течение восьми суток, отбивая яростные удары врага, обеспечивал отход войск Западного фронта. Мне пришлось воевать вместе с Лизюковым и под Ярцевом, когда он был назначен командиром 1-й Московской мотострелковой дивизии.
...Положение на фронтах продолжало ухудшаться. Враг стремительно рвался к Москве. Советское Верховное главнокомандование срочно усиливало московское направление. 1-й Московской гвардейской мотострелковой дивизии предписывалось срочно погрузиться и следовать по железной дороге на защиту столицы. В голове дивизии находился ее лучший, 175-й мотострелковый полк под командованием подполковника П. В. Новикова.
Медленно, обходным путем через Лиски, Мичуринск продвигались к столице воинские эшелоны. На рассвете 21 октября первый эшелон прибыл на подмосковную станцию Апрелевка. Здесь стало известно, что дивизия передана в распоряжение 33-й армии, в командование которой только что вступил генерал-лейтенант М. Г. Ефремов. 33-я армия прикрывала наро-фоминское направление с юго-запада.
175-й мотострелковый полк должен был выдвинуться в город Наро-Фоминск и прикрыть сосредоточение своей дивизии. В тот же день, 21 октября, два батальона полка заняли оборону на западной окраине города. Фланги полка упирались в реку Нару: правый — у кирпичного завода, левый - у железнодорожного моста. Весь день из Москвы прибывало пополнение.
Перед воинами Московской дивизии ставилась задача: в 6 часов утра 22 октября перейти в наступление и овладеть новым рубежом в 3 - 4 километрах западнее и юго-западнее Наро-Фоминска. 175-й мотострелковый полк должен был занять рубеж Алексеевка - разъезд 75-м километр - Котово с задачей прикрыть город со стороны Вереи и Боровска. 6-й мотострелковый полк выдвигался на рубеж Елагино - Горчухино для прикрытия города с юга. Однако 6-й полк не был еще в сборе; в пути находилась и большая часть дивизионной артиллерии и танковой бригады.
Моя служба в 1-й Московской мотострелковой дивизии началась еще в августе 1941 года. В то время я был начальником разведки дивизии. Но чаще всего мне приходилось [368] командовать то одним, то другим полком дивизии, когда командиры их выходили из строя.
Так было и утром 22 октября. В связи с тем, что штаб 6-го полка находился еще где-то в пути, я, как штабной командир, вместе с комиссаром полка В.И. Вьюнковым находился в первом эшелоне полка.
Штаб 33-й армии имел самые противоречивые сведения как о действиях противника, так и о положении своих войск, находившихся впереди боевых позиций Московской дивизии. В армии все еще считали, что гитлеровцы сдерживаются нашими войсками на дальних подступах к Наро-Фоминску и непосредственной угрозы городу нет. На самом же деле все было иначе. Расположенные недалеко от города населенные пункты Кузьминка, Щекутина, Атепцево находились уже в руках гитлеровцев. Поэтому, начав выдвижение на указанные нам позиции, мы вскоре столкнулись с противником. Продвижение полков дивизии приостановилось. 1-я рота 175-го полка была окружена в Щекутине превосходящими силами врага и только с наступлением темноты прорвала кольцо окружения. На правом фланге полка гитлеровские автоматчики были обнаружены в районе Алексеевки и на реке Наре, всего в 4 километрах севернее Наро-Фоминска.
На рассвете батальоны перешли в наступление, и вскоре на всем участке 175-го полка разгорелись жаркие схватки. 1-й батальон старшего политрука И.П. Антонова продвинулся на 1,5-2 километра и занял высоту 201,8, но его наступление было приостановлено организованным пулеметным и артиллерийским огнем врага. 3-й батальон капитана А. И. Красночиро достиг разъезда 75-й километр, где подвергся артиллерийскому обстрелу.
Командиру 175-го полка П. В. Новикову стало ясно, что никаких наших частей впереди нет, всюду противник, который готовится к наступлению.
Отдав необходимые указания командирам батальонов, Новиков с комиссаром полка А. М. Мячиковым отправился в штаб дивизии для получения новых задач. В это время в тылу батальонов, в центре Наро-Фоминска, вспыхнула стрельба. Новиков заторопился.
О том, что ночью в город просочились немецкие автоматчики, в штабе полка узнали от шофера командира полка, которого Новиков направил в город, а сам пошел пешком. Пробираясь [569] боковой улицей, водитель попал под огонь вражеских автоматчиков. В штаб полка машина прибыла с пробитым кузовом.
- Где командир? Где комиссар? - с тревогой в голосе спрашивал у водителя начальник штаба полка Д.Т. Шепелев.
- Остались там, за рекой.
Больше ничего шофер доложить не мог, да он и не знал, что творилось там.
Река Нара делит город на две части. В юго-западной части - центр города. Здесь городские учреждения, магазины, колхозный рынок, прядильно-ткацкая фабрика, фабричный рабочий городок, состоящий из десятка четырехэтажных домов. В северо-восточной части находятся железнодорожная станция Нара, городской парк и слившаяся с городом Ново-Федоровка. Обе части города связаны каменным мостом. В полукилометре южнее каменного моста находится железнодорожный. Штаб 175-го полка размещался в северо-восточной части города, неподалеку от городского парка. Наблюдательный пункт был оборудован на церковной колокольне, рядом с каменным мостом.
Оценив обстановку, начальник штаба полка Шепелев направил две стрелковые роты 2-го батальона (резерв командира полка) на ликвидацию фашистских автоматчиков в городе. Одна рота, усиленная пулеметчиками, занимала оборону по левому берегу реки у городского, парка, прикрывая своим огнем каменный мост и шоссе на Кубинку. Жаркий бой завязался в районе фабрики и фабричного городка. Часть вражеских автоматчиков успела захватить каменные здания и вела прицельный огонь вдоль улицы. Другие группы гитлеровцев стремились проникнуть к реке, овладеть каменным и железнодорожным мостами.
Еще к 10 часам утра командир дивизии А. И. Лизюков выдвинул на левый берег Нары танковый полк с задачей прикрыть мосты и не допустить прорыва противника в северо-восточную часть города.
После полудня гитлеровцы перешли в наступление крупными силами. Загрохотала артиллерия и минометы. Вслед за огневым налетом густыми цепями пошла вражеская пехота. Она стремилась охватить город с севера и юга. Появилось около 30 фашистских бомбардировщиков. Самолеты [370] с небольшой высоты бомбили железнодорожную станцию, городской парк и юго-западную окраину города. Противник начал бомбить и центр города, где шел бой с автоматчиками врага. Наш зенитный артдивизион сбил два фашистских самолета.
Наконец в самый разгар боя в районе 2-го батальона, оборонявшего городской парк, появился комиссар 175-го полка Мячиков. Он был совершенно неузнаваем. Вымокшая под дождем шинель запятнана кровью, густо выпачкана грязью, глаза запали.
Возле каменного моста Мячиков натолкнулся на командира и комиссара дивизии. Комдив А. И. Лизюков и военком В. В. Мешков наблюдали за боем.
Увидев Мячикова, комдив воскликнул:
- Где Новиков?
- Остался там. Он тяжело ранен. - Мячиков показал рукой в сторону города.
Правый сосед Московской дивизии - 222-я стрелковая дивизия занимала теперь рубеж Симбухово - Смоленское и вела бой, повернувшись фронтом на юг. Ее ближайший к москвичам левый фланг находился в 15 километрах западнее Наро-Фоминска. Левый сосед - 110-я стрелковая дивизия отошла за реку Нару.
Таким образом, открытые стыки между Московской дивизией и ее соседями достигали 10 - 15 километров. Сюда и устремились гитлеровцы.
До полка вражеской пехоты с танками, обойдя город с севера, вышли на реку Нару, в район Таширово - Красная Турейка. До двух полков противника наступали юго-западнее и южнее города. С юга, в обход левого фланга 6-го полка, наступала вражеская мотопехота. Передовые части противника проникли на станцию Зосимова Пустынь и в Бекасово, перерезав железную и шоссейную дороги, связывавшие Наро-Фоминск с Москвой. Действия противника непрерывно поддерживались авиацией.
Московская дивизия, напрягая свои силы до предела, с величайшим трудом сдерживала натиск врага. Остатки 1-го батальона 175-го полка дрались на западной окраине города. Путь отхода за реку Нару был им отрезан. 3-й батальон этого полка вел бои у разъезда 75-й километр. Батальон 6-го полка был окружен у Атепцева. [371]
К вечеру положение еще ухудшилось: гитлеровцы овладели всей юго-западной частью города и всюду вышли к реке. На стыке с 222-й стрелковой дивизией их автоматчики проникли на восточный берег Нары и заняли Конопеловку и военный городок танкистов, находившийся в полутора километрах восточнее реки. Чтобы полностью замкнуть кольцо окружения вокруг Наро-Фоминска, фашистам оставалось преодолеть всего лишь 2 - 3 километра.
Для прикрытия правого фланга Московской дивизии командующий 33-й армией перебросил на восточный берег Нары, к северу от Наро-Фоминска, 1278-й стрелковый полк 110-й стрелковой дивизии (отряд майора Беззубова). Для борьбы с врагом в районе Бекасова командир дивизии направил свои тыловые подразделения.
Полковник Лизюков все время находился на наблюдательном пункте у каменного моста и руководил оттуда боем, В дело были введены вся артиллерия и танки. Гитлеровцы несли огромные потери. Но большие потери были и в дивизии. Наиболее обескровлен оказался 175-й полк.
Во второй половине дня 22 октября я прибыл в город с одним эшелоном 6-го мотострелкового полка. Сразу же после выгрузки мы вступили в бой в районе Горчухина. Узнав о нашем прибытии, комдив вызвал меня на свой наблюдательный пункт и приказал принять командование 175-м полком. Задача — очистить юго-западную часть города от противника.
Получив приказ командира дивизии, я вернулся в район 2-го батальона, где застал начальника штаба полка Шепелева и комиссара полка Мячикова. Вторую половину ночи командиры штаба и работники политотдела провели в батальонах и ротах. Бойцы были накормлены и обеспечены боеприпасами. Обескровленные подразделения были сведены вместе, укреплены коммунистами из тыловых и специальных подразделений, вместо выбывших из строя командиров назначены новые.
С утра 23 октября на всем фронте дивизии снова разгорелся ожесточенный бой. В Наро-Фоминске воины дивизии вели уличные бои, на восточном берегу реки Нары отбивали яростные атаки врага. Юго-западная часть города дважды переходила из рук в руки. В корпусах прядильно-ткацкой фабрики и фабричном городке шел бой за каждый этаж, за [372] каждую лестничную клетку. В некоторых зданиях первый и второй этажи занимали гвардейцы, третий и четвертый - фашисты. Но слишком неравными оказались силы. Против двух поредевших батальонов 175-го полка и десятка танков действовали четыре-пять полнокровных вражеских батальонов. К исходу дня бой в центре города затих. Нам удалось сохранить за собой только часть фабричных корпусов, находившихся в излучине реки Нары и примыкавших к каменному мосту.
Тяжелые это были бои. Москва стала прифронтовым городом. Родина требовала от ее защитников: «Ни шагу назад! Сделать подступы к столице могилой для фашистов!»
В 1-й гвардейской Московской мотострелковой дивизии эту задачу понимали все, от командира дивизии до рядового воина, и стремились выполнить ее с честью, как подобает гвардейцам. Командование дивизии и политотдел выпустили Обращение ко всем бойцам, командирам, комиссарам и политработникам. В нем говорилось:
«Боевые товарищи бойцы, командиры, комиссары, политработники! Большая угроза нависла над родной Москвой. Бешеные шакалы устремили свои полчища к сердцу матери Родины.
Поклянемся перед нашими матерями, давшими нам жизнь.
Поклянемся перед партией, Советским правительством, что всю нашу ненависть к врагу, силу, мощь оружия обрушим на поганые головы фашистских бандитов.
Москва - это сердце нашей Родины, и если будет нужно, то каждый из нас отдаст свое сердце, жизнь свою за наш родной, любимый город.
За советскую Родину! За социализм! Ни шагу назад! Вперед, и только вперед, и победа будет за нами!»
Вместе с Обращением типография дивизионной газеты «На штурм» отпечатала несколько тысяч листков с коротеньким текстом торжественной клятвы — стоять насмерть, не отступать ни на шаг. Укрывшись плащ-палатками, при свете карманных фонариков читали гвардейцы Обращение, и каждый скреплял торжественную клятву своей подписью. [373]
Утром 24 октября бой стал еще яростнее. Гитлеровцы стремились на восточный берег Нары, но, встреченные нашим заградительным огнем, так и не достигли его. Прижимаясь к броне танков, вслед за залпом «катюш» гвардейцы пошли на штурм юго-западной части Наро-Фоминска. Наша пехота, поддерживаемая танками, несколько раз проникала в центр города, штурмом занимала отдельные дома, но, не имея связи со своими тылами, расстреляв боеприпасы и понеся потери, каждый раз отходила на исходный рубеж.
В течение недели активной обороны гвардейцы измотали и обескровили врага, но и сами они, устав и обессилев, нуждались в передышке.
В итоге боев в наших руках остался только один корпус из фабричных зданий, в котором находилось около 30 бойцов из 2-го батальона П. М. Андронова. Им была поставлена задача во что бы то ни стало остаться на фабрике. Мужественные гвардейцы, окруженные с трех сторон, днем и ночью отражали атаки фашистов и сохранили этот маленький островок в качестве плацдарма для наших войск.
Фашисты превратили город в мощный узел сопротивления. Улицы были заминированы, заграждены баррикадами. В подвальных помещениях были расставлены противотанковые пушки. Все подступы к городу и его улицы гитлеровцы держали под огнем автоматов и пулеметов. Но наше командование решило внезапным штурмом, без огневой подготовки ворваться в город и освободить его.
28 октября. 20 часов. Полковник А. И. Лизюков вызвал меня в штаб дивизии и объявил:
- Решением командарма 33 сегодня ночью наша дивизия должна овладеть городом. Ваш полк с десятью танками и десантом в первом эшелоне дивизии прорвется через мост, по центральной улице выйдет на западную окраину города и ударом с запада овладеет им. Остальные части дивизии во втором эшелоне будут поддерживать вас. Начало атаки в 5 часов утра.
Получив приказ, я вернулся на командный пункт. Началась спешная подготовка. В нашем распоряжении было всего несколько часов. За это время надо было поставить задачи всем подразделениям, собрать людей и боевую технику, которые были растянуты по фронту до 5 километров, вывести подразделения из оврагов, подвалов, развалин, где они расположились, [374] обеспечить их боеприпасами, продовольствием, произвести расчет для посадки на танки. И все это необходимо было сделать скрыто под самым носом у гитлеровцев. Что и говорить, задача нелегкая.
К 4 часам утра все было готово. С боевых позиций был снят весь личный состав полка. Остались лишь отдельные посты для наблюдения и прикрытия нашего отхода на случай неудачи. В голове колонны полка находились танки. Они стояли на дистанции 50 метров друг от друга. На каждом танке находился десант — 8 — 10 автоматчиков. Впереди всей колонны поставили тяжелый танк КВ. Затем шел танк Т-34, в котором должен был находиться я. Сделав все указания и распоряжения на прорыв, я подошел к головному танку КВ, чтобы отдать команду на движение. В этот момент начальник штаба 33-й армии предупредил:
- Скорее, светает!
Не задумываясь, я решил остаться в головном танке. С большим трудом влез в КВ, где уже было четыре человека.
И вот заработали моторы. Головной танк тронулся и проскочил через мост. Гитлеровцы «проснулись», и тут же мгновенно ожила вся их огневая система. Когда мы оказались на центральной улице города, с обеих сторон ее на нас обрушился огонь противотанковых пушек. С верхних этажей стреляли автоматчики и пулеметчики. Боковые щели танка были повреждены. Командирская панорама, расположенная на верху танка, также ничего не показывала. Проехав метров двести, я решил проверить, что происходит с остальными подразделениями полка. Через заднее смотровое окно наблюдения я увидел второй танк Т-34. Дальше ничего не было видно.
Ускорив ход, мы выехали на западную окраину города, где центральная улица сливается с шоссейной дорогой, идущей на юго-запад. Остановив танк, я посмотрел назад, но не обнаружил идущего за нами Т-34.
Убедившись в том, что мы одни, я приказал командиру машины младшему лейтенанту Хетагурову повернуть танк обратно. Вдруг слышу его слова: «Товарищ командир, механик-водитель Новочихин ранен». За рычаги управления сел другой танкист.
Повернув обратно, мы надеялись встретить своих. Но, проехав 200 - 300 метров по центральной улице, увидели [375] печальную картину. Танк Т-34, двигавшийся за нами, горел. Других танков видно не было. Свернув с центральной улицы, мы двигались почти вслепую, соблюдая общее направление на восток и надеясь выйти к реке Наре.
После долгих блужданий мы вдруг почувствовали мощный толчок. Танк перевернулся. Не успев еще ничего понять, мы услышали снаружи какой-то шум. Слышались слова: «Товарищи танкисты, выходите!» Оказалось, что счастливая случайность привела нас к тому корпусу фабрики, где уже около недели успешно оборонялись 30 советских воинов. С их помощью нам удалось открыть нижний люк и вытащить из танка раненого водителя и контуженного башенного стрелка.
На танке мы обнаружили десятки вмятин от ударов вражеских снарядов. К нашему счастью, эти снаряды оказались бессильными перед броней нашего КВ.
Я немедленно связался по телефону с командиром дивизии и доложил обстановку. Вскоре, перебравшись через реку Нару, мы добрались до штаба дивизии. Здесь мне рассказали о том, что произошло утром. После того как двум передним танкам удалось ворваться в город, гитлеровцы обрушили на колонну полка огонь из всех видов оружия. Понеся большие потери, колонна была вынуждена отступить.
Так печально кончилась эта операция. Она показала, что к освобождению города надо готовиться тщательно и серьезно.
После неудачной попытки освободить Наро-Фоминск 1-я гвардейская Московская дивизия по приказу Военного совета 33-й армии в ночь на 30 октября заняла оборону на участке между пунктами Красная Турейка и Горчухино. Боевые позиции 175-го полка проходили по левому берегу Нары и вдоль северо-восточной части Наро-Фоминска, до железнодорожного моста включительно. Одна стрелковая рота полка по-прежнему оборонялась на правом берегу Нары, в корпусе прядильно-ткацкой фабрики. 6-й полк занимал оборону южнее — от железнодорожного моста до Горчухина. На отряд майора Беззубова комдив возложил оборону левого берега Нары западнее Конопеловки и городка танкистов.
Гвардейцы-москвичи не теряли времени даром. Левый берег реки Нары покрылся окопами, траншеями, жилыми землянками, [376] командирскими и штабными блиндажами. Почти каждый день прибывало пополнение. Это были добровольцы — железнодорожники, металлурги «Серпа и молота», рабочие автозавода и других московских предприятий. Дивизия оснащалась новым оружием.
Накануне 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции в партию и комсомол вступили сотни лучших, проверенных в боях бойцов и командиров. Торжественность обстановки усилил приказ Военного совета Западного фронта о награждении орденами и медалями 182 бойцов, командиров и политработников дивизии.
22 ноября нашей дивизии вручали гвардейское знамя. К этому дню готовились долго. В 14 часов на заснеженной, окаймленной высокими соснами лесной поляне выстроились почетные команды из боевого актива всех частей дивизии. Посредине поляны - командование дивизии и начальник политотдела.
С опушки леса, от штабных блиндажей, вышел член Военного совета фронта. В руках у него развернутое знамя.
- Под знамя, смир-р-рно! - проносится над поляной команда.
Строй вздрогнул и замер. Командир дивизии вышел навстречу и отрапортовал. В ответ на приветствие и поздравление члена Военного совета прогремело мощное гвардейское «ура». Приняв знамя, полковник А. И. Лизюков сказал:
- В предыдущих боях воины дивизии, воодушевленные любовью к Родине, родной Коммунистической партии и Советскому правительству, проявили героизм, мужество, отвагу и доблесть. Теперь, принимая гвардейское знамя, мы должны еще раз заверить весь советский народ, что оправдаем высокое звание и докажем свою преданность партии и правительству боевыми делами.
А. И. Лизюков зачитал перед строем Обращение ко всем гвардейцам дивизии.
Воины прославленной дивизии клялись не уронить высокого звания гвардейцев. Вечером, возвратясь к себе в окопы и землянки, участники митинга рассказали товарищам о торжественной церемонии приема знамени.
Мне не пришлось участвовать в церемонии получения гвардейского знамени. Еще в первой половине этого дня командир дивизии позвонил мне и [377] сказал:
- Мы сегодня получаем от правительства почетное гвардейское знамя. На вас возлагается задача - ликвидировать вражеский плацдарм и освободить Конопеловку. Пусть выполнение этой задачи будет нашим ответом на большое доверие, оказанное нам.
Командир дивизии приказал доложить ему о взятии деревни к 9 часам утра 23 ноября.
Деревня Конопеловка была расположена на нашем берегу реки Нары. Фашистам удалось захватить ее во второй половине октября. Они создали здесь мощный укрепленный район.
Операцию мы решили провести ночью. Основной удар должен был нанести отряд во главе с командиром 3-го батальона Большенковым. Отряд был усилен саперами и противотанковыми пушками. Бойцы и командиры этого подразделения хорошо изучили местность, знали каждый бугорок и кустик.
С вечера 22 ноября началась артиллерийская подготовка. Сотни снарядов выпустили артиллеристы майора А. М. Ботвинника на головы врага. Метко стреляло орудие младшего сержанта Ильичева. Его расчет разбил несколько блиндажей, подавил три огневые точки противника. Артиллеристы расчистили путь пехотинцам.
К 3 часам ночи, когда вражеский гарнизон успокоился, качался мощный артиллерийский обстрел Конопеловки. Танки, рассредоточенные на разных направлениях, завели моторы, создавая оглушительный шум. Как и следовало ожидать, гитлеровцы приняли ложную танковую атаку за действительную и начали стрелять куда попало. Расстреляв изрядное количество боеприпасов, вражеские пушки замолчали. И тут взвилась красная ракета - сигнал для атаки.
Когда в пятом часу утра гвардейцы ворвались в деревню, там не видно было ни одного живого фашиста. У окопов, блиндажей, у домов валялось немало трупов, множество разбитой техники. Плацдарм врага был ликвидирован. Полк раньше срока выполнил поставленную ему задачу.
В конце ноября командир дивизии А. И. Лизюков неожиданно был отозван в Москву. На его место прибыл полковник Тимофей Яковлевич Новиков. Три месяца командовал Александр Ильич Лизюков Московской дивизией, а добрую память [378] о себе оставил на долгие годы. В конце июля 1942 года он погиб в боях за Родину. Не только близкие боевые друзья, но и весь личный состав 1-й гвардейской Московской дивизии тяжело переживал эту утрату.
Последнюю попытку прорваться к Москве гитлеровцы предприняли в начале декабря. Наиболее чувствительные удары они наносили на флангах 33-й армии, севернее и южнее Наро-Фоминска.
Утром 1 декабря противник силами 20-го армейского корпуса, усиленного 70 танками, стремительным ударом с рубежа Любаново - Таширово прорвал оборону 222-й стрелковой дивизии и вышел на шоссе Наро-Фоминск - Кубинка. Враг с ходу овладел Головеньками и ворвался в Акулово. Дальнейшее его продвижение к Можайскому шоссе было приостановлено активными действиями 32-й стрелковой дивизии. Оставив в Акулове часть своих сил, гитлеровцы повернули на северо-восток и заняли район Юшково - Бурцево. Глубина прорыва достигла 20 километров. Одновременно с этим 57-й танковый корпус врага атаковал 110-ю стрелковую дивизию на участке Атепцево — Каменское и продвинулся до 10 километров. Оборона 1-й гвардейской Московской дивизии была обойдена противником с обоих флангов, и ее части оказались в тактическом мешке.
Командование нашей дивизии придавало особое значение участку обороны 175-го мотострелкового полка. Ключевой позицией к нему был район военного городка и Конопеловки. Здесь оборонялся 3-й батальон. Я постоянно находился на этом участке.
С 7 часов утра в течение полутора часов вражеская артиллерия и авиация наносили удары по нашей обороне. В результате сильного обстрела все линии проводной связи были выведены из строя, связь с подразделениями была потеряна. Посыльные обратно не возвращались. Не было связи и с соседями.
Мой наблюдательный пункт был оборудован на чердаке одного из домов военного городка. Поднявшись на наблюдательный пункт после артиллерийского обстрела, я увидел, что фашистские солдаты окружили дом. Гитлеровцы установили пулемет и обстреливали парадный подъезд. Сразу же были приняты меры, В разных уголках помещения заняли оборону санитары из санвзвода. Через окно первого [379] этажа мы дали очередь из автомата по фашистским пулеметчикам. Удача! Пулемет замолчал.
Тринадцатилетний мальчик, которого мы любовно звали Гаврушей, рискуя жизнью, притащил немецкий пулемет, поставил в удобном месте и начал стрелять по фашистам. Гавруша был старшим из шести мальчиков, которые, потеряв родителей, находились при нашей части. Ручной пулемет, захваченный в военном городке, в настоящее время хранится в Историческом музее.
Учитывая серьезную опасность, мы приняли решение вызвать огонь нашей артиллерии на себя. Сначала командование отказало в этой просьбе, но потом согласилось. Мы все спустились в подвальное помещение. Свои снаряды нас не задели. После артиллерийского обстрела к нашей группе, состоявшей из бойцов санитарного взвода и четырех автоматчиков, присоединился командир 3-го батальона с четырьмя бойцами. Мы перешли в контратаку. Положение было восстановлено. Части противника, углубившиеся в район наших тыловых подразделений, были уничтожены.
Воины 6-го мотострелкового полка сражались также самоотверженно. Гвардейцы отбили многочисленные атаки врага на открытом левом фланге дивизии, не допустив выхода фашистских автоматчиков на свои коммуникации. Особенно отличился в бою комиссар полка В. И. Вьюнков.
День 1 декабря подходил к концу. Начало темнеть. Разрозненные подразделения фашистов стали отходить, оставив на поле боя свыше 500 трупов. Так завершился декабрьский прорыв фашистов на участке 1-й гвардейской Московской дивизии.
5 - 6 декабря наши войска перешли в решительное контрнаступление под Москвой и погнали гитлеровцев на запад.
На центральном участке Западного фронта наступление советских войск началось несколько позже. Поздно вечером 15 декабря начальника штаба 1-й гвардейской Московской дивизии полковника Д. Д. Бахметьева и комиссара В.В. Мешкова вызвали в штаб 33-й армии для получения боевом задачи (комдив Т. Я. Новиков в этот день был ранен и направлен в госпиталь).
33-я армия должна была с утра 18 декабря перейти в наступление в направлении на Боровск - Балабаново - Верею. [380]
Командарм генерал М. Г. Ефремов поставил нам задачу - к исходу 18 декабря выйти на рубеж совхоз «Котово» - Котово - Щекутина, а 19 декабря овладеть рубежом Кузьминка - Татарка.
175-му полку предстояло овладеть разъездом 75-й километр, затем выйти на западную окраину Наро-Фоминска и отрезать фашистскому гарнизону пути отхода на запад; 6-му мотострелковому полку предстояло наступать на левом фланге дивизии в направлении на Котово.
Немалые трудности стояли перед нами. Мало было танков и артиллерии. На километр прорыва приходился всего один артиллерийский дивизион, то есть 10 - 12 орудий. Танковую бригаду М. Г. Сахно командарм «раздал» всем пяти наступающим дивизиям армии. Было над чем призадуматься командиру дивизии и командирам полков.
17 декабря командование 1-й гвардейской Московской дивизией принял полковник С.И. Иовлев. Утром следующего дня гвардейцы после короткой артподготовки перешли в наступление. Несмотря на стремительный порыв и веру в победу, наступление дивизии из-за слабой технической оснащенности войск и отчаянного сопротивления противника превратилось в медленное «прогрызание» вражеской обороны.
Шесть дней длилась ожесточенная борьба, стоившая больших жертв. Продвижение исчислялось сотнями метров в сутки. Только к исходу 25 декабря 175-й мотострелковый полк обошел Наро-Фоминск с юга и вышел на его западную окраину. Пути отступления на Кузьминки и Боровск были гитлеровцам отрезаны. С севера город обошли части 222-й стрелковой дивизии. Мало кому из фашистов удалось спастись бегством. Юго-западная окраина города была усеяна трупами.
Особенно упорные бои разгорелись в районе разъезда 75-й километр. Полотно железной дороги несколько раз переходило из рук в руки. В этом бою геройски погиб комбат Болыпенков. Ворвавшись на танке в расположение врага, он уничтожил немало гитлеровцев. Советское правительство наградило его посмертно орденом Красного Знамени.
26 декабря Наро-Фоминск был полностью очищен от врага. Старший лейтенант гаубичного полка Матвеев водрузил на здании горсовета красное знамя. [331] Из Наро-Фоминска путь 1-й Московской дивизии лежал на Боровск, Верею, наперерез вражеским войскам, отступавшим под ударами соседней 5-й армии.
Четвертого января войсками 33-й армии был освобожден Боровск. Переход из Боровска на Верею дивизия совершила ночью. Во главе колонны, в первом эшелоне, шел 175-й мотострелковый полк. Здесь же находилось командование дивизии. Во втором эшелоне шел 6-й мотострелковый полк с частями усиления и дивизионными тылами (командование ими было возложено на меня). Дивизия должна была ночью незаметно для противника выйти в район Афанасьев — Васильево и ударить по тылам верейской группировки противника. Но около 3 часов ночи на рубеже реки Исмы гитлеровцам удалось отсечь второй эшелон дивизии от первого.
Густой лес и глубокий снег сковали наши действия. Мы не имели возможности маневрировать ни огнем, ни живой силой. Неоднократные попытки прорваться к 175-му полку ни к чему не привели. Двое суток длился этот трудный бой, который все-таки закончился победой гвардейцев-москвичей. Днем 18 января первый и второй эшелоны встретились на восточном берегу реки Протвы, в районе Афанасьева.
19 января дивизия вместе с другими частями армии освободила город Верею.