Из документа ясно: Чёрная гора находилась ниже Петровой горы по течению Протвы и, следовательно, недалеко от Драгунской слободы. Более точные источники не обнаружены. Есть два места, которые, предположительно, некогда назывались Чёрной горой. За домами по ул. 1 Мая имеется углообразная лощина, одной ветвью идущая вдоль дорожки к стадиону. За лощиной – «горное» лесистое урочище. Другое место – небольшое возвышение – слева от липовой аллеи, отделённое от Петровой горы.

Церковь на Олябьевой горе в дозорной книге 1621 г. записана по Можайской дороге без упоминания горы, а в писцовой книге 1625 г. – с упоминанием (2). В документе 1647 г. по межеванию казачьих земель и спорам казаков с посадскими людьми справа от Можайской дороги по направлению из города отмечена церковь на Олябьевой горе и рядом с ней овраг (3). В «Экономических примечаниях», описывающих город и уезд, составленных на рубеже 70-х–80-х годов XVIII в., записано, что у большой дороги в Верею и на берегу Большой Оборенки находится пустошь Олябьева гора (4). Наконец, в показаниях некоего человека о «Егорьевском погосте, что словет на Олябьеве» 1696 г. названа пустошь по берегу Протвы длиной в 70 сажен и шириной в 30 сажен (5). Той же величины погост Георгиевской церкви «на Олябьеве» был указан в писцовой книге 1625 г. Источники определённо показывают Олябьеву гору как находящуюся поблизости от цепного моста. Полевое наблюдение, возможно, ещё более уточнило бы местоположение сей горы.

Как следует из источников, местность между Казаками и Оборенкой в XVII–XVIII вв. была не заселена. Следы существования здесь церквей («церковные места») свидетельствуют о былой заселённости трёхгорья. Возникает вопрос: когда здесь жили, когда и почему местность запустела?

Дозорная книга 1621 г. фиксирует пустую, «без пенья» Георгиевскую церковь по Можайской дороге (6). Другой источник уточняет её местонахождение: «под Казачьей слободкою у Можайской дороги» (7). В 1625 г. упоминалось только церковное место (8). Видимо, здание совершенно развалилось. В 1695 г. было записано лишь пустое кладбище (9). Из упоминаний о соседстве церкви с Казачьей слободой я делаю вывод, что она стояла примерно у начала ул. 1 Мая. Соответственно, приход располагался на территории Казачьей слободы, может быть – на части её. Церковь на Чёрной горе тоже называлась Георгиевской. В 1620-е годы она не упоминается. В 1685 г. ещё видели её пустое кладбище. В 1625 г. на Петровой горе числилось место Петропавловской церкви, на Олябьеве горе – Георгиевской, ещё стоявшей, но уже обветшавшей и пустой (10). Сосредоточение Георгиевских церквей на небольшом, в общем-то, пространстве – явление любопытное, но необъяснимое из-за нехватки источников.

Судя по археологическим данным, старейшим было поселение на Петровой горе. Оно датировано концом I тыс.–началом XVII в. (11).

На участке между ул. 1 Мая и Ф. Энгельса, то есть примерно там, где я предполагаю Георгиевскую церковь на Можайской дороге у Казачьей слободы, выявлен археологический материал XV–XVII вв. (12). В двух точках близ посёлка Института – на берегу Протвы и немного дальше от реки – обнаружен материал XVI–XVII и XV–XVII вв. (13).

В 1390 г. великий князь Московский Василий Дмитриевич заключил договор с Серпуховско-Боровским князем Владимиром Андреевичем. В договоре содержится следующее положение: «А что слобода противъ Боровска, та ны (мне. – Г.К.) слобода свести, туто намъ слободы не держати. А луга ны не велти ни косити, ни орати по гору, а земля наша. А животин ходити опче» (14). Слова «против Боровска» дают ориентиры по разным направлениям, а запись о луге, подходящем к горе, на которой, видимо, находилась великокняжеская слобода, сужает пространство поисков. Правобережье Протвы следует исключить, так как здесь нет гор, не считая спуска к Текиже. Гора с селом Высоким далеко. Сведений об археологическом обследовании мест в районе моста у меня нет. Следы заселения на обеих сторонах Протвы, за исключением Городища и Петровой горы, начинаются с XV в., неизвестно, правда, с какой его половины. Наиболее вероятным является упоминание в договоре правителей слободы на Петровой горе.

Археологические данные указывают на расширение с XV в. зоны заселения на левобережном трёхгорье за пределы Петровой горы. Исходя из общих сведений, можно сказать, что с упразднением Серпуховско-Боровского удела в 1455 г. левобережье вернулось под великокняжескую руку. Статус возникших на левом берегу мест неизвестен. Едва ли поселения близ или на месте будущей Казачьей слободы, на Чёрной и Олябьевой горах были сёлами. Расстояния между обозначающими их церквами малы. Деревнями же в приходе церкви неизвестного по названию поселения на Петровой горе они могли быть. Рост сети церквей с одной предполагаемой на Петровой горе до четырёх, скорее всего, свидетельствует о формировании посада и на левой стороне Протвы, может быть, в одно время с правобережьем, может быть, несколько позже. Впоследствии казаки подтверждали получение в Боровске под усадьбы и другие угодья пустых посадских «селищ» и выгонов (15).

Единственным выявленным указанием на причину (причины) запустения трёхгорья является пояснение о церковном месте на Чёрной горе – «запустело от разоренья» (16). Разореньем в XVII в. называлось и соответствующее действие, и период, впоследствии получивший название Смутного времени. Местность могла быть опустошена не один раз. По проходившей здесь дороге, вероятно, передвигались войска польских интервентов, грабивших и убивавших жителей. Примечательны упрёки Ю. и Д. Трубецких в письме Я. Сапеге в том, что поляки и после признания боярами королевича Владислава царём продолжали военные действия и убийства и пытки крестьян в разных местах (17). Весьма конкретна запись о дворовых местах, повторяющаяся несколько раз в дозорной книге по Можайску 1614 г.: «И тех посацких людей во 121 году, их жён и детей, литовские и польские люди побили, а дворы их пожгли» (18). Тогда в Можайске осталось 54 двора жилых на 454 двора сожжённых. Не лучше обстояли дела в соседних Верее и Ярославце Малом, да и на правой стороне Протвы в Боровске, которая, судя по записям о сожжённых церквах в дозорной книге, в 1610 г. пострадала от крымских татар. Кроме того, часть правобережных жителей погибла в Пафнутьевом монастыре, захваченном Лжедмитрием II.

Выявлено несколько следов существования в полосе трёхгорья дворов. В 1621 г. за Протвой у реки «на Востром конце» находились два дворовых места – Тита Мутина и «портного мастера» Вахрамея (19). Вострым концом или клином называли мыс, на котором находится посёлок Института. Согласно другому источнику, Можайской дорогой «ездят на Вострой конец» (20). Дорога шла с восточной стороны урочища. В 1621 и 1625 гг. при олябьевской церкви стоял двор дьячка Любима Лазарева (21). Это был единственный в трёхгорье жилой двор. О священнике же той церкви сказано, что он погиб в Пафнутьевом монастыре в 1610 г. (22). В описании межи Казачьей земли на Петровой горе упомянуто дворище Романа Иконника (23). В спорах между посадскими и казаками фигурирует селище посадского человека Зиновия Александрова близ церкви на Можайской дороге у Казачьей слободы (24). Бывшей усадьбой этого человека и землями бывших церквей у Можайской дороги и на Петровой горе на праве оброка владел беломестец Фёдор Игнатьев. В качестве арендатора он числится в писцовой книге 1625 г. (25) и упоминается позднее. По утверждению посадских людей усадьба З. Александрова «исстари была посацкая» (26).

В XVII в. исследованная местность находилась в городской черте. На чертеже 1675 г. Петрова гора и место напротив, через Можайскую дорогу, были в хозяйственном распоряжении драгун (бывших казаков). Справа от Можайской дороги у Оборенки находился участок, которым пользовались можайские ямщики. На мысу показана помещичья «земля и деревня» (27). Сведений об этой части трёхгорья не обнаружено. В 1685 г. Олябьевой и Чёрной горами владели драгуны (28).

1. Боровск: Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. М., 1888.С.35–36. (Далее – Боровск. Материалы.).

2. Там же. С.4, 10. Тождество показаний двух источников устанавливается по упоминанию одного и того же дьячкового двора близ церкви.

3. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф.210. Оп.1. Ч.1. Д.38. Л.116; Оп.24. Д.214. Л.59; Ф.1209. Оп.1. Ч.3. Д.7. Л.16–16об. Далее ссылки на документ даются лишь по Д.38.

4. Там же. Ф.1355. Оп.1. Д.460. Л.6. Здесь упоминается и кладбище, «что на Горной горе» с глинистой почвой. Понимать следует – «на Чёрной горе». Место не конкретизировано.

5. Там же. Ф.1198. Оп.1. Д.348. Л.4.

6. Боровск. Материалы. С.4.

7. РГАДА. Ф.210. Оп.1. Ч.1. Д.38.

8. Боровск. Материалы. С.10.

9. Там же. С.35.

10. Там же. С.10.

11. Прошкин О.Л. Археологическая карта Боровского района Калужской области. Калуга, 1990. С.15; он же. Культурный слой Боровска // Боровск: страницы истории. Вып.3. Боровск, 2001. С.54–58.

12.Он же. Культурный слой Боровска. С.58.

13. Он же. Археологическая карта Боровского района. С.16.

14. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.; Л., 1950. С.38.

15. РГАДА. Ф.210. Оп.1. Ч.1. Д.38. Л.78–78об. Есть и другие упоминания.

16. Боровск. Материалы. С.36.

17. Записки гетмана Жолкевского о Московской войне, изданные П.А. Мухановым. 2-е изд. СПб., 1871. С.112.

18. Можайские акты 1506–1775 / Сообщил архиманд. Дионисий. СПб., 1892. С.70 и др.

19. Боровск. Материалы. С.3.

20. РГАДА. Ф.210. Оп.1. Ч.1. Д.38. Л.115об.–116.

21. Боровск. Материалы. С.4, 10.

22. Там же. С.4.

23. РГАДА. Ф.210. Оп.1. Ч.1. Д.38. Л.115об.–116.

24. Там же. Л.112–114об.

25. Боровск. С.10.

26. РГАДА. Ф.210. Оп.1. Ч.1. Д.38. С.112об.

27. РГАДА. Ф.192. Оп.1. Калужская губ. №1. О памятнике и его датировке см.: Королёв Г.И. К вопросу об изучении географических чертежей XVII в. // Новый исторический вестник. 2005. №1 (12). С.32–35.

28. Боровск. Материалы. С.36.

В печати

© Королев Г.И.