Депутаты в Комиссию избирались от сословных групп и учреждений. Дворяне и города должны были послать по одному представителю соответственно от уезда и города. В Боровском уезде числилось 260 помещиков, из которых 29 явились на избирательное собрание. 78 человек прислали голоса в письменном виде. Депутатом своим они избрали сенатора, генерал-аншефа князя Михаила Никитича Волконского в уезде не жившего, но имевшего здесь деревни. Впрочем, князь недолго пробыл боровским депутатом. Поскольку он был избран ещё и от Сената, то уже 8 августа 1767 г. на четвёртом заседании Комиссии передал свои полномочия от боровских дворян секунд-ротмистру лейб-гвардии конного полка Павлу Иванову Голохвастову. От города Боровска с его более многочисленным населением был избран купец Лука Стефанов Щукин. Оба депутата получили наказы с изложением просьб к верховной власти.

Дворянский наказ состоял из 8 пунктов. Первые 2 пункта представляют собой просьбу о том, чтобы дворяне уезда могли каждые 2 года собираться на съезд для обсуждения исполнения законов и возможных случаев «утеснений» дворян и крестьян от «судебных мест», воинских частей и т.п. Третий пункт задевал купцов, поскольку содержавшаяся в нём просьба о повсеместном введении единых мер и весов обосновывалась тем, что купцы покупают хлеб у крестьян «большею мерою», а продают его мерою «меньшею», причиняя «утеснения» крестьянам. Заодно предлагалось пресечь обвешивание крестьян при продаже им соли. Четвертый пункт касался ограничения разорительной для крестьян повинности подводами; а пятый заключался в просьбе изыскать возможности содержания; «больших дорог», которых в Боровском уезде насчитали четыре, таким образом, чтобы уезды несли тяготы более равномерно, чем это было.

Отмечалось, что крестьянские общины имеют мало средств на починку дорог и что крестьяне отвлекаются от полевых работ на работы дорожные. Далее дворяне просили о принятии мер к улучшению перевозов и мостов, состояние которых оценивалось как плохое, особенно весной, когда частные лица, беря за перевоз большие деньги, наносят «великий, убыток» дворянам и крестьянам.

Седьмой пункт содержал замечание к одному пункту инструкции землемерам для проведения генерального межевания. В восьмом пункте утверждалось, что многие не дворяне, получив штаб- и обер-офицерские звания и «неправо набогатясь», купили «многие деревни и тем старому дворянству немалое утеснение причиняют», а потому предлагалось запретить этим людям приобретать деревни.

Городской, а в сущности купеческий, наказ, датированный 12 июня, показывает иные интересы. Его первый пункт касался сугубо конкретного, но, очевидно, весьма насущного для боровских купцов вопроса. Купцы жаловались на «великий недостаток» земли под новые дворы, торговлю и выгоны и просили, чтобы им вернули отданную в 1647 г. отслужившим казакам посадскую землю и землю непосадских людей и отдали пустые помещичьи, экономические, соборные и некоторые другие земли. Второй пункт сходен с соответствующим местом в дворянском наказе, но изложен очень конкретно.

Описав «крайнюю и излишнюю тягость» от стоявшего в городе Тенгинского пехотного полка, составители наказа просили или построить для него отдельные дома на средства Боровска, Вереи, Малоярославца, Борисова и части Звенигородского уезда, обещая собрать в Боровске по 80 копеек с души, или распределить между названными городами. Купцы просили также о том, чтобы офицеры не брали хозяйских дров и свечей, «хозяйского строения не портили», чтобы офицеры и солдаты никакого «хозяину озлобления и утеснения не чинили», занимаясь военными упражнениями во дворах жителей.

Самым пространным был третий пункт, в котором заявлялись притязания купцов на исключительное право на торговлю, промыслы, откупы и подряды, на право городских магистратов и ратуш судить не только купцов с купцами, но и купцов с людьми других сословий. Выражалось пожелание, чтобы «господам дворянам и полковым штаб- и обер-офицерам» было запрещено бранить, грозить побоями и избивать купцов.

Боровские купцы хотели бы, чтобы за увечье, им причиненное, все, включая дворян, наказывались бы по прежним узаконениям, как сказано, «рана за рану», а не только штрафом за бесчестье.

В четвёртом пункте излагалась просьба вернуться к прежнему обычаю, допускавшему уплату денег или покупку рекрутов вместо отдачи в рекруты людей из купеческой среды. Наказ оканчивался просьбой отменить сбор за домашние бани, поскольку купцы платили подушный налог и подати со своих заведений и несли «городовые тягости», упоминая о большом росте банного налога (с 5 алтын до рубля).

На заседаниях Комиссии далеко не все депутаты выступали с «мнениями». Не подавали «мнений» и боровские депутаты. Интересы своих сословий они защищали, высказывая согласие с мнениями других депутатов. По «согласиям» можно судить, какие именно интересы поддерживали депутаты от Боровска.

27 февраля 1768 г. депутат Щукин поддержал депутата от уфимских казаков, предлагавшего штрафовать тех ответчиков в суде, которые отпираются от своих долгов и тем создают волокиту, если их долги будут доказаны. Интереснее же «согласие» Щукина при обсуждении проекта закона о «правах благородных». Щукин согласился с теми, кто считал, что в проекте нужно записать положения о лицах, получивших дворянство за заслуги, и что вместо пункта, разрешавшего дворянам вообще не служить, должен быть пункт об обязательности для дворян государственной службы.

Боровский купец согласился и с мнением о праве дворян продавать только собственные продукты, иметь только такие заводы, которые используют ресурсы их поместий, но не покупные, иначе, как выразился поддержанный Щукиным яранский депутат И. Антонов, помещики «будут» отнимать пользу у купечества, а своим крестьянам сделают отягощение и отлучение от хлебопашества». И за право помещиков строить мельницы только в тех местах, где они не нанесут ущерб другим владельцам или судоходству и сплаву, выступил Л.С. Щукин. В интересах непривилегированных сословий он высказался и тогда, когда поддержал предложение гороховецкого депутата – установить подсудность дворян всякому суду независимо от «рода и чинов» судей, и депутата от однодворцев Казанской провинции – принимать «донос и свидетельство» крепостного на своего помещика с обвинением последнего в измене, разбое, убийстве или другом преступлении.

«Согласия» дворянского депутата свидетельствуют о поддержке иных интересов, нежели те, что разделял Щукин. Так, Голохвастов был в группе депутатов, поддержавших высказывание депутата ярославских дворян князя М.М. Щербатова, историка, об исключении из проекта положения о праве помещика переводить крепостные деревни в состояние «свободных деревень», поскольку от такой свободы один только вред.

Депутат от дворян Голохвастов поддерживал предложения, направленные на возвышение роли дворян. Купеческий депутат Щукин участвовал в отстаивании интересов купцов. Правда, в двух случаях позиции боровских представителей совпали. Так было тогда, когда они поддержали похожие предложения дворянского и не дворянского депутатов о том, что за преступления имения не описываются и за определенные законом преступления дворянин может быть лишен дворянства.

Документы екатерининской комиссии об Уложении рельефно показывают нам часть интересов двух социальных групп боровчан 1760-х годов и то, как эти интересы защищались их представителями на всероссийском законодательном (по идее) форуме.

Королев Геннадий Иванович, профессор кафедры археографии МГГУ

Опубликовано: Королев Г.И. Боровские представители при Екатерине II // «Боровские известия». 1996. №85.