В центре внимания статьи находится рассмотрение вопросов церковного пения в саратовских старообрядческих общинах XVIII–начала XX вв. В этот период в разных регионах страны формируется большое число крупных старообрядческих центров. В этом контексте Саратовская губерния является одним из наиболее зна-чимых регионов, где, наряду с функционированием крупнейших старообрядче-ских монастырей на р. Иргиз и ключе Черемшан, сеть старообрядческих общин разных согласий была чрезвычайно развита. Здесь складываются крупные певче-ские центры, хоры которых имеют достаточное число хорошо образованных пев-чих, где готовят начетчиков, уставщиков и певчих для других старообрядческих общин.

В первой половине XIX в. в губернии было много приходов беглопоповского со-гласия, содержащих крупные хоры (например, Горинская моленная в Саратове, Львовская – в Вольске и др.). С середины XIX в. активно развивается старообряд-чество белокриницкой иерархии, также организующее солидные певческие кол-лективы (например, хоры храма Казанской Божьей Матери в Саратове, в с. Болту-новка (Ульянино), д. Ершовка и с. Сосновая Маза Хвалынского уезда, с. Пяша Сердобского уезда, с. Балаково Николаевского уезда и др.). Традиции старообряд-ческого пения сохранялись и в единоверческих церквях. Официальная хроника 1891 г. отмечает благолепность совместного пения хоров трех саратовских едино-верческих церквей, исполнявших крюковые песнопения с мелизматическими рас-певами (1).

Аналогичные крупные певческие центры в XIX в. формируются и у беспоповцев губернии. Как известно, богослужение по беспоповскому чину исключает ключе-вой раздел суточных служб – литургию, содержащий большое количество песно-пений мелизматического стиля. Сохраняя в своём чинопоследовании только от-дельные песнопения литургии (например, воскресный тропарь «Единородный Сын», блаженны, стихиры храму, которые в беспоповском уставе относятся к раз-делу часов), они значительно сокращают круг богатых с мелодической точки зре-ния песнопений, традиционно имеющих практику многораспевного изложения. Тем не менее, красота и благолепность старообрядческого пения у беспоповских согласий сохраняется в полной мере, так как стилистика песнопений вечерни, ут-рени и других разделов суточных служб характеризуется многообразием вариан-тов распевов, а употребление разных типов литургического произношения (хомо-вого и наречного) во многом украшает их богослужебное пение.

Спектр беспоповских согласий на территории губернии очень широк, различны догматические и идеологические постулаты согласий, структура богослужебного обряда, его певческое наполнение. Если поморцы и федосеевцы сохраняют весь круг литургических текстов, предназначенных для певческого исполнения беспо-повцами, то в некоторых согласиях происходит полный отказ от богослужебного пения. Например, последователи «глухой нетовщины» или «спасовцы непоющие», имевшие большое распространение на территории губернии, аргументировали свой отказ тем, что «о гласном же пении пишется во святом писании, яко многих до дна адове сведе; и посему хотящии спастися и без пения спасутся» (2). В связи с разным отношением беспоповцев к богослужебному пению здесь не наблюдает-ся такой общности как среди поповцев.

Из всех беспоповских согласий наиболее полно и многообразно певческая куль-тура представлена в общинах последователей поморской и федосеевской веры, а также отпочковавшихся от них согласий. Наиболее крупные беспоповские общи-ны, имеющие свои многочисленные хоры с грамотными певчими, находились в Саратове и Самодуровке (Белогорное), а также во многих уездах губернии. В Са-ратове пение беспоповцев было поставлено профессионально. Здесь со второй половины XIX в. работала старообрядческая школа, в которой воспитывали новые поколения грамотных певчих, а клирошанам поморских храмов систематически выплачивалось вознаграждение (3). Традиции средневекового богослужебного пения последовательно сохранялись старообрядцами и других, менее распростра-ненных согласий. Например, в саратовских общинах водяников и сухарников также создавались сильные хоры, бытовала практика пения на двух клиросах, а певчие владели хорошими знаниями в области церковного устава, крюковой но-тации и исполняли песнопения по певческим рукописям. В этих общинах звучали мелизматические песнопения с пространными разводами фитных формул (4).

Старообрядческое певческое искусство, ревностно сохраняющее церковно-певческий канон, характеризуется значительной типизированностью. При всём разнообразии конфессиональных отличий, в разных старообрядческих согласиях прослеживается общий идеал церковного пения, а его основные качества неиз-менны. В одной из публикаций неизвестным, но явно образованным старообряд-цем, дано описание «правильного» старообрядческого пения: «пение шло твердо, уверенно, одушевленно, лилось непрерывно, как живой ручей, без докучливых пауз, ненужных остановок и молчаний; видно, что напевы выучены, поняты, ос-воены и служат в устах певцов естественным и непринужденным выражением мо-литвенных слов песнопений; бодрый, энергичный тон, державшийся во все время богослужения, являл собою одну из самых характерных черт нашего церковного пения ... Больше всего раздавалось столповое знамя большого роспева, слышно было и демество ... Пели по знаменным или так называемым крюковым книгам ...» (5).

Саратовские старообрядцы постоянно стремились к совершенствованию певче-ской культуры в своих общинах: поповцы за помощью обращались в монастыр-ские школы Иргиза и Черемшан, где обучались многие будущие певчие городских и сельских приходов, из монастырей присылались певческие рукописи и азбуки для самостоятельного изучения; беспоповцы отправляли своих клирошан для обучения в Саратов, Самодуровку, Москву (на Преображенское кладбище) и в другие места, где поддерживалась певческая культура высокого уровня. Однако на протяжении всего рассматриваемого периода существования старообрядческих общин им сопутствовала нехватка опытных певчих. Даже в годы активного разви-тия старообрядчества, времени его расцвета в начале XX в., носители традиции сетовали на недостаток опытных и грамотных певчих. «Исчезли те великие тру-долюбцы, которые дни и ночи проводили над пением Божественных песнопений и перепискою певческих книг, над которою до изнеможения, до потери сознания просиживали прежние певцы и все лишь для того, чтобы не было забыто церков-ное пение, чтобы больше было любителей его, чтобы скромные своды молитвен-ных домов, как и во время благочестия, оглашало ангелоподобное церковное пе-ние ... Теперь не то. В редкой общине найдутся один–два хороших певца, да и те кроют свой талант глубоко и ревниво охраняют свое драгоценное знание только для себя» (6). Представляется, что такая точка зрения несколько субъективна, так как среди современников В.З. Яксанова, автора этих строк, было немало старооб-рядцев, глубоко владеющих певческой культурой знаменного пения, сумевших не только постичь азы, но и освоить его во всей полноте, а также передать свои зна-ния другим поколениям носителей традиции.

История сохранила некоторые имена саратовских певчих, знатоков знаменного пения: И.Ф. Ерш, У.П. Золотарев, Д.В. Батов, Л.Ф. Пичугин, П.В. Беликеев, Д.А. Мокеев, Г. Прокофьев, П. Лаврентьев, И.Я. Кокурочников, П.А. Склеменов, Я.В. Никулин, К. Порфенов, Л. Шикин, С.И. Быстров и др. В этом кратком своде при-ведены далеко не все персоналии. К сожалению, в исторических документах и воспоминаниях современников сведения о клирошанах старообрядческих общин встречаются исключительно редко и потому назвать имена большей части масте-ров на данный момент не представляется возможным. Старообрядцев, искренно любивших знаменное пение и дороживших его традициями, тех, кто своим высо-ким профессионализмом и мастерством поддерживал многовековое наследие цер-ковно-певческого искусства, было гораздо больше. Однако и имеющиеся данные о деятельности певчих свидетельствуют о высоком уровне певческой культуры в старообрядческой среде XVIII–начала XX вв.

Итак, на территории Саратовской губернии в рассматриваемый период складыва-ются свои певческие центры, в которых сохраняются и развиваются традиции знаменного пения. С течением времени здесь формируются новые старообрядче-ские приходы, при которых также создаются певческие коллективы. В связи с из-менениями внутриконфессиональной доминанты (что вызвано прежде всего раз-витием и реорганизацией Иргизских, а затем Черемшанских монастырей) в раз-ные исторические периоды среди общинных певческих центров выделяются те или иные хоры. Например, в конце XVIII–первой половине XIX вв. в губернии наиболее сильным и организованным предстает беглопоповское согласие, которое при своих приходах создает крепкие клироса. Во второй половине столетия ли-дерство переходит к белокриницкому и поморскому согласиям. Создание круп-ных певческих коллективов здесь также становится ключевой задачей в бытова-нии согласия, в результате чего формируются сильные певческие составы.

Подавляющая часть старообрядческих общин губернии как поповского, так и беспоповского толков имела в своих библиотеках достаточное число книг. Бо́льшая часть певческих памятников была рукописной, меньшая – напечатана в старообрядческих типографиях. Книги приобретались посредством активной по-мощи местного купечества, принадлежащего старообрядчеству. К старообрядцам поповских согласий рукописи поступали из Иргизских и Черемшанских монасты-рей (7), а также переписывались наиболее грамотными уставщиками и певчими. У поморцев широко применялись книги, воспроизведенные с помощью гектографа Безводиным в Сызрани Самарской губернии и Д.В. Батовым в Туле.

Среди архивных документов, принадлежащих Саратовской Духовной семинарии, сохранилось несколько отчётов о книгах, отобранных в XIX в. у старообрядцев губернии. Так, судя по описи конфискованного имущества в доме хвалынского мещанина Савелия Сафонова Суконцова, где отправлялись богослужения, храни-лось около 30 книг; столько же книг было у вольского мещанина Кирилла Ми-хайлова Антипина; большое собрание рукописей в личной собственности имел саратовский поморец Терентий Худошин (более 20, среди них много певческих); наставник беспоповцев с. Илюшкина Хвалынского уезда Козьма Вальков в своей библиотеке хранил 19 книг, а наставник моленной с. Каменка Саратовского уезда Федор Трегубов – 12 и др. (8).

Певческие книги в составе библиотек составляли примерно третью часть от обще-го количества и охватывали весь корпус богослужебных песнопений. Весьма бо-гатой книжницей располагали беспоповцы Волковской молельни в Саратове. По описи 1850 г. здесь находилось 42 книги, в том числе и певческие, а в 1854 г. – уже около 60 рукописных, старопечатных книг и изданий старообрядческих типо-графий. Большую часть библиотеки представляли хорошо оформленные памятни-ки, в богатых переплетах с многочисленными украшениями. Певческие книги в основном были рукописными. В документе указано, что отдельные типы книг представлены в нескольких экземплярах: Обиход – 3, Ирмологий – 2, Трезвоны – 2, Праздники – 2 и др. (9). Среди саратовских беглопоповцев в середине – второй половине XIX в. известным пропагандистом и попечителем старообрядцев был купец Рощин, на мельнице которого в д. Свинцовка «найдено при обыске 110 тет-радей несшитых нотного церковного пения; демественник крюковой певчий и многие другие книги, в том числе рукописные. Всего 29 наименований. Из них Библия эпохи Ивана IV (издание 1581 г.), Евангелие, писанное уставом, Богоро-дичен – певческая книга и многое др.» (10).

Эти и другие факты подтверждают наличие необходимого для отправления бого-служения круга певческих книг в общинах Саратовской губернии. Как показывает палеографический анализ, большая часть певческих рукописей создавалась мест-ными старообрядцами. Из документальных материалов следует, что старообряд-ческие общины губернии не имели специально организованных скрипториев. Ру-кописи, как правило, создавались наиболее грамотными и способными к письму старообрядцами разных согласий и писались как на заказ, так и для личного упот-ребления. Певческие книги создавались уставщиками, псаломщиками, диаконами, а также рядовыми крестьянами. Причем число последних было значительным. В XIX в. старообрядческое крестьянство являлось в подавляющем числе грамотным и способным не только копировать протографы, но и создавать оригинальные по-лемические сочинения, а также записывать местные напевы. Поэтому среди имен переписчиков, особенно беспоповских согласий, мы находим частое упоминание крестьян. Кроме того, в XIX в. резко возрастает потребность в старообрядческой книге, в том числе и певческой, так как в это столетие на территории губернии значительно увеличивается число последователей старой веры. Следовательно, необходимо было расширять количество скрипториев, что сделать открыто и гласно вне монастырских стен не представлялось возможным. В связи с этим пе-реписчики работают самостоятельно, по мере возможности восполняя потребно-сти в старообрядческой книге.

Имя одного из самых плодовитых переписчиков певческих рукописей – Т.И. Пуч-ков, который на протяжении 1870–1880-х гг. проживал в Николаевске, где создал ряд богато оформленных певческих памятников. В Саратове в это же время цени-лись рукописи, переписанные рукой Федота Григорьева Долгова. С молодых лет он был уставщиком австрийской моленной, сам писал иконы и создавал книги, в том числе и певческие (5сноска). У саратовских поморцев известным переписчи-ком рукописей являлся уставщик Н.И. Потапов (11). В конце XIX–начале XX вв. певческие рукописи для белокриничников переписывал Тимофей Ерёмин (СБО 117), в с. Мосты Николаевского уезда – псаломщик старообрядческой церкви Климентий Иванович Чекушин (ум. 1919 г.), а в Сосновой Мазе над созданием книг одновременно работало несколько старообрядцев. Так, в Праздниках читаем: «Сия книга писана в 1885 г. в С. Сосновой мазе. Хвалынскаго уезда. Саратовской губернии. писали: Ларион В. Корнилов крюки. А Георгий П. Фомичев текст и за-ставки, по случаю болезни Корн[илова] дописыв[ал] Корнилов (и мой тесть) ста-рооб[рядческий] д[иакон] Георгий Фомичев» (СБО 95).

Среди старообрядцев беспоповских согласий также удалось выявить некоторые имена переписчиков. Во второй половине XIX в. в Саратове это был Л.Ф. Пичу-гин, в с. Труева Маза Вольского уезда – Василий Осокин (12), в с. Чунак – Степан Иванович Кащеев (13). Довольно активно переписывались рукописи в Самоду-ровке. Здесь традиции книгописания сохраняются вплоть до 1960-х гг., когда кни-ги переписывают И.К. Клочков (МГУ 2442) и Роман Кириллович Клочков (МГУ 2443). В середине XX в. перепиской и переплётом книг активно занимается Ермил Погорелов (МГУ 1952), который «уже на склоне лет ... переплел целый ряд книг, дописал необходимые службы» (14). Е.А. Агеева отмечает, что в книгописной деятельности самодуровских беспоповцев наблюдается преемственность выгов-ским традициям письма, и говорит о последовательной собирательской деятель-ности местных старообрядцев, направленную прежде всего на отыскание помор-ских рукописей с Выга (15).

Творческая деятельность старообрядческих переписчиков, проживавших вне мо-настырей, имела свои особенности. Во-первых, создание рукописей часто не было основной сферой их деятельности, поэтому переписка велась не систематически, а спорадически. Во-вторых, самостоятельное освоение искусства создания книги в большинстве случаев приводило к значительному упрощению оформительских традиций. Так, среди всего анализируемого рукописного фонда можно отметить только несколько рукописей местного происхождения, имеющих искусное оформление. В-третьих, по сравнению с певческими рукописями, созданными в Иргизских и Черемшанских монастырях, в почерках разных переписчиков на-блюдается меньше типизированности и, напротив, больше индивидуальности. В-четвертых, в рукописном наследии немонастырских старообрядцев просматрива-ются такие оформительские черты, которые не наблюдаются в монастырской культуре Саратовской губернии, либо они могут представать в значительно пре-образованном виде. В-пятых, особенности оформления певческой рукописи во многом определяются принадлежностью книги к определенному толку: попов-скому или беспоповскому, каждый из которых опирается на свой тип оформле-ния.

Певческие рукописи беспоповцев написаны знаменной нотацией без признаков, а их специфическое отличие на уровне содержания – отсутствие большинства пес-нопений литургии. В основе оформительской практики этих рукописных памят-ников лежит выговская традиция и широко употребляются элементы поморского орнамента. Здесь нередко используются типичные для поморского стиля расти-тельные украшения, высокие полихромные инициалы, характерная цветовая гам-ма.

Однако поморский орнамент, так широко употреблявшийся в XVIII–первой поло-вине XIX вв., в беспоповской традиции претерпевает изменения. Для книг второй половины XIX–первой половины XX вв., созданных в регионе, характерно значи-тельное упрощение письма: в них постепенно исчезает многоцветие поморского орнамента, упрощаются вязь, начертания инициалов, заставки становятся крайне примитивными, либо отсутствуют вовсе (МГУ 1933). В ряде певческих рукописей применение украшений ограничено начертанием инициалов, причем, как кино-варных, так и тушевых (МГУ 1906, 1916, 1956). Другим оформительским призна-ком рукописей позднего периода является колористическое решение оформления, которое часто опирается только на два цвета: вместо традиционных туши и кино-вари – синие (фиолетовые, иногда коричневые) и розовые чернила, а вместо по-лихромных заставок и инициалов – только розовый цвет (МГУ 1946). Кроме того, для книг этого периода типично увеличение размера букв и певческих знаков. Третий признак изменения проявляется в характерной небрежности письма бес-поповских рукописей. Вероятно, старообрядцев не смущала некоторая неаккурат-ность в оформлении: многочисленные исправления, плохое качество бумаги и чернил довольно часто встречаются в местных певческих рукописях. Можно предположить, что такого рода оформление наиболее характерно для сельских старообрядческих библиотек, где большая часть рукописей переписывалась мест-ными крестьянами. В этих случаях переписчику важно было прежде всего удовле-творить потребность общины в рукописном наследии, а уже потом собирать ис-кусные образцы рукописной книги.

Певческие рукописи поповцев, как правило, оформлены более красочно и профес-сионально. Несомненно, большая заслуга в сохранении высокого качества оформ-ления принадлежит Иргизским и Черемшанским монастырям, в скрипториях ко-торых рукописному мастерству обучались ученики с разных районов губернии. Поэтому традиции монастырского книгописания получили широкое распростра-нение среди поповцев всего региона. Мастерство переписчиков подтверждается наличием в библиотеках поповцев искусно украшенных рукописей, с миниатюра-ми, богато оформленными полихромными и киноварными инициалами, красоч-ными заставками.

В основе оформительских традиций ряда певческих рукописей поповских согла-сий лежит гуслицкий орнамент. Это книги большого формата с обилием ярких и красочных украшений. Значительное число рукописей поповского толка, создан-ных в исследуемом регионе и на прилегающих территориях, наследует традиции иргизского книгописания. Немонастырскими переписчиками в основном сохраня-ется характерное начертание ажурных тонких киноварных инициалов и заголов-ков, имитирующих вязь, заставки декоративно-растительного орнамента, на по-лях частое изображение жезла в руке с птицей в навершии, полууставный почерк, начертание фит с названием на полях и разводом в тексте. В некоторых певческих книгах присутствуют элементы аналогичные украшениям, характерным для руко-писей Черемшанских монастырей. Так, цветовая палитра и украшения в Праздни-ках (СБО 95 1904 г.) точно повторяют оформление книг, созданных в Черемшан-ских монастырях, где преобладают светлые акварельные краски: зеленая, голубая, бледно-розовая и светло-желтая.

Со второй половины XIX в. в рукописях поповцев, так же, как и беспоповцев, на-блюдаются признаки упрощения украшений, однако, здесь они проявляются не столь очевидно. Иногда украшения могут носить примитивный характер (16), ли-бо из всего оформительского арсенала остаются только инициалы и заголовки (17), а цветовая палитра ограничивается двумя цветами: тушью и киноварью (18).

Несмотря на то, что оформление рукописей свидетельствует о некоторой утрате мастерства, следует отметить, что при этом здесь наблюдается проявление инди-видуального оформительского стиля. Довольно часто в немонастырских книгах используется цветовая гамма, не повторяющая типичное сочетание красок ни Гуслиц, ни Иргиза. Например, темные краски преобладают в Праздниках (19), где в основе полихромных заставок лежат синий, чёрный и коричневый цвета, а ини-циалы представляют собой тонкое сплетение растительного орнамента с домини-рованием синего и тёмно-зелёного. Тёмный колорит присутствует и в оформле-нии Октоиха (МГУ 164): насыщенно серый, синий тоны, а также тёмного оттенка жёлто-зелёная краска придают книге специфический колорит. Октоих (МГУ 165) основан на контрастном сочетании тёмных и наиболее светлых тонов: фиолетово-го, коричнево-рыжего, зелёного, тёмно-сиреневого и бледно-жёлтого, салатного, морковного и голубого. Подобного рода обновление колористического оформле-ния рукописей, созданных вне монастырской традиции, отражает практику сме-шения разных типов украшения: иргизского с поморским (20), иргизского с вет-ковским (21), иргизского с гуслицким (22). Среди старообрядцев белокриницкого согласия северных районов губернии большой популярностью пользовались ру-кописи К.И. Чекушина, который при оформлении рукописей сочетал типичные для Иргиза заставки и инициалы, переписывал книги характерным для монастыр-ской традиции почерком, однако, цветовое решение украшений предлагал своё (23).

У беспоповцев оригинальностью оформления отличаются певческие рукописи, созданные в Самодуровке. Здесь в качестве типичного оформительского приема используется украшение инициала многочисленными точками, как правило, фио-летового цвета (24). Возможно, этот оформительский приём является продолже-нием традиций ветковского письма, где такие тёмные точки проставлялись в за-ставках в рамке, а самодуровские переписчики этим приёмом украшают инициал.

Таким образом, искусство создания певческой книги на территории Саратовской губернии в XVIII–начале XX вв. последовательно сохранялось и развивалось ста-рообрядцами разных согласий, как в монастырских скрипториях, так и в частных домах. Кульминационным периодом в создании рукописей следует считать пер-вую половину XIX в., когда мастерство переписывания и оформления книги нахо-дилось на высоком уровне, а процесс обучения был непрерывным. В последую-щий период наблюдается некоторое упрощение богатых традиций оформления певческой книги. Впрочем, эта тенденция не является специфичной для иссле-дуемого региона. Рукописная старообрядческая книга, созданная на рубеже XIX–XX вв. в разных региональных традициях отражает общий процесс упрощения оформительских приемов и искусности письма. В рукописях, созданных местны-ми немонастырскими старообрядцами всего исследуемого периода, наблюдается привнесение новых, оригинальных элементов, которые вписываются в рамки ста-рообрядческой традиции создания книги.

Примечания

1 Саратовские Епархиальные Ведомости (СЕВ). 1891. №12. С.523–524).

2. Кустодиев, К. К материалам для истории раскольнической литературы // Рус-ский Вестник. 1862. Т.41. С.442.

3 Щит веры: иллюстрированный старообрядцев-поморцев ежемесячный журнал для церкви, семьи и школы. Саратов, 1913. №3.

4. Попов, К. Раскол и его путеводители. М., 1901. С.138, 537, 565.

5. Соловьев, Д. О сходстве старообрядческого церковного пения с православным // Миссионерское обозрение. 1900. №7–8. С.660–661.

6. Щит веры… Саратов, 1914. №9. С.894.

7. Государственный архив Самарской области (ГАСамО). Ф.3. Оп.138. Д.79. Ф.32. Оп.1. Д.2570. Л.72, 78.

8. Государственный архив Саратовской области (ГАСО). Ф.12. Оп.1. Д.3980. Л.11–11об.; Д.6341. Л.20; В библиотеках моленных, как правило, хранились руко-писи и печатные издания необходимые для проведения богослужения, тогда как многочисленные выписки, толкования, агиографическая литература и т. п. нахо-дились в личных собраниях грамотных прихожан. В общинах популярностью пользовалась литература, освещающая догматы старообрядчества, а также сбор-ники, отражающие те или иные актуальные для старообрядческого вероучения вопросы. Так, в с. Труева Маза Вольского уезда в доме поморца Степана Ларио-новича Юдина в 1886 г. была обнаружена рукопись «Апология на Павла Шалкин-ского», являющаяся плодом творчества местных старообрядцев. В этом сочине-нии беспоповцы не только защищают и обосновывают свое вероучение, но и же-стко критикуют православного миссионера и бывшего старообрядца П. Шалкин-ского – ГАСО. Ф.135. Оп.1. Д.3596. Л.1–3;. Многие описи старообрядческого имущества указывают на наличие в библиотеках большого числа памятников, рассматривающих вопросы отправления богослужения и певческого искусства. Например, в собрании Т.А. Худошина находилась копия с письма о богослужеб-ном пении – ГАСО. Ф.12. Оп.1. Д.6341. Л.20. Среди книг вольского мещанина К.М. Антипина – «Чин как подобает петь 12 псалмов», «тетрадка с чином полу-нощницы», «История раскола, последование и таинство причащения» – там же. Л.2об.–15; В библиотеке Дарьи Васильевой из д. Давыдовки Николаевского уезда – рукописная Азбука – там. же. Д.3751. Л.2.

9. ГАСО. Ф.1. Оп.1. Д.1253. Л.15–16, 99, 160, 162.

10. ГАСамО. Ф.3. Оп.138. Д.83. Л.1, 41, 164.

11. Попов, К.А. В мире старообрядцев // Саратовский листок. 1886. №33.

12. ГАСО. Ф.135. Оп.1. Д.3596. Л.1–3.

13. Отдел редкой книги и рукописей Зональной научной библиотеки им. В.А. Ар-тисевич Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского (ЗНБ). 1737. Л.1.

14. Агеева, Е.А. Памятники выговской старообрядческой традиции в составе кре-стьянской библиотеки села Самодуровки // Из фонда редких книг и рукописей Научной библиотеки Московского университета: сб. науч. работ. М., 1993. С.119.

15. Там же. С.110.

16. ЗНБ. 1566, 2500; Отдел рукописей библиотеки Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (МГУ). 586.

17. ЗНБ 1558; МГУ 1906)

18. ЗНБ 1695; МГУ 1906; Хвалынский краеведческий музей (ХКМ). 7011, 7082.

19. Самарская областная универсальная научная библиотека (СОУНБ). 306338.

20. СОУНБ. 306338.

21. МГУ 164, 165.

22. ЗНБ. 2533, 3383).

23. МГУ. 151, 152, 154, 162, 165.

24. МГУ. 1933, 1950).

Принятые сокращения

ГАСО – Государственный архив Саратовской области.

ГАСамО – Государственный архив Самарской области.

ЗНБ – Отдел редкой книги и рукописей Зональной научной библиотеки им. В.А. Артисевич Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского.

МГУ – Отдел рукописей библиотеки Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.

СБО – Саратовская община белокриницкой иерархии.

СОУНБ – Самарская областная универсальная научная библиотека.

ХКМ – Хвалынский краеведческий музей.

© Полозова И.В.