«Устная история» того или иного села подразумевает изложение самими жителями в вербальных текстах (преданиях, устных рассказах) исторических, историко-культурных, бытовых фактов из жизни их села. Естественно, эти тексты становятся принадлежностью прежде всего локальной фольклорной традиции, так как, во-первых, пропущены через призму фольклорного (коллективного) сознания, а во-вторых, на формальном уровне тяготеют к стереотипности, способствующей устной транслируемости этих текстов во времени. Следовательно, предания, устные рассказы, другие речевые акты, содержащие какую-либо информацию о селе и его жителях, мы рассматриваем именно как фольклорные тексты, в совокупности получившие в науке о фольклоре статус «местной», или «устной» истории. В данной статье мы рассмотрим отражение «устной истории» села Хасурта Хоринского района Республики Бурятия в локальной фольклорной традиции (1).

История родных мест всегда волновала жителей этих мест, поэтому связанные с историей родного села события, факты пробуждали практический и эстетический интерес у носителей фольклорной традиции, отразивших в устной форме «местную историю». Благодаря этому субъективному интересу (познавательная установка) и вполне объективным механизмам порождения фольклорных текстов, появлялись, например, различные версии основания села Хасурта.

Первая версия носит чисто фольклорный характер и основана на международном мотиве «основание селения при помощи священного животного/птицы»: «(Как старообрядцы сюда пришли, в этот район, в Хоринский? – Соб.). Дедушка наш, наш дедушка рассказывал, мы маленьки были, и говорить, на двух конях едут, двояшками – муж с женой и другой муж с женой. Четыре человека. Тут маленька рячушка бяжить. Они остановились ночевать. А, говорить, лясной пятух пропел, лясной. Один мужик говорить: «Нам суждено …». Это Катерина сослала их, они вот сюды, в Сибирь, приехали. Но и один говорить: «Нам суждено здесь, пятух раз сказал, пропел, значит, мы тут будем». И давай они сялиться. Даже могилки вот их, тут помёр самый первый. Такой камень, и выбито… Первый раз похоронили тут ешо. Давно это было, это дедушка рассказывал. Но и потом давай они сялиться, и потом из чатырех у их стало … дяревня-то стала… как… поселяться и съезжалися» (2).

В этой версии предания причиной основания села именно в данном месте (практически в лесу) послужило пение лесного петуха. Известно, что у славянских народов петух, приветствуя восход солнца, своим пением как бы призывая появиться это «животворящее светило», сам становится символом нового дня, новой жизни, наступившей после мрака ночи. Именно поэтому первопоселенцы в данной версии предания восприняли пение петуха как знак, как предзнаменование того, что село надо основывать именно на этом месте.

Вторая версия основания села Хасурта более приближена к историческому факту: «(Почему именно здесь село основали? – Соб.). Основанье такое. Брянь, Унэгэтей были. Но охотник пришел (из одного из этих сел. – Е.Т.), посмотрел, понравилось ему, что здесь лес, здесь ягоды, зверей много, вот, всяких – и белка, и соболь, и лоси, и олени, все, и козы. Поселился и жить начал. (Он был семейский? – Соб.). Ну, семейский, конечно. Прибыл сюда, ну и потом… там родня была, на Бряни. Постепенно начали… Ну, сыновья начали появляться, и так стали размножаться. Вот, двести лет назад, конечно. Вначале-то он пришел один, а потом, конечно, он привез … или он в Куйтуне был, или в Бряни, в Старой, ли в Новой Бряни, или еще там в каком-то другом селе. <…> Ну, а предполагают, что пришел один охотник, понравилось, поселился, потом привез семью, потом, можа, брата еще привез, приехал. (Он добровольно сюда пришел? – Соб.). Не-е, он считается сосланный. Он перво попал, может, в другое село, понимаешь? В Бурятии. А отсюда, значит, но, охотиться пришел, понравилось, вот и переселился. А первые-то не сразу оне сюда приехали, предположим, с Польши или с Белоруссии, они не сразу сюда (в Хасурту. – Е.Т.) переехали (3).

А вот что по этому факту известно из исторических источников: «Основателями села Хасурта были карымы Хоринского ведомства Республики Бурятия. В 1804 году хоринский тайша Будаев за принятие бурятами православия выслал крещеных инородцев в знак наказания в лесную глушь с ключевой речонкой – Хасуртой. Оседлые инородцы образовали много смешанных браков. В 1821 г. они приняли на поселение крестьян-старообрядцев из села Куйтун Куналейской волости (ныне – Тарбагатайский район РБ)» (4). Тот факт, что старообрядцы были переселены в Хасурту из села Куйтун РБ (это все-таки сравнительно небольшое расстояние), объясняет довольно часто встречающуюся в разговоре с жителями села информацию о том, что переселенцы везли с собой не только предметы быта, но и скот, и семена пшеницы, и домашних животных: «Ехали сюда на лошади, и с собой вели коров, также овец. Обязательно. А как же бы он остановился здесь, если бы нет хозяйства. Это же кругом тайга была. Тайга» (5); «Дедушка рассказывал. Оне ехали, и везли маленько … ярицу. И вот один говорит, что мы на первый случай посеем маленечко где-то вот, доживем как-нибудь, а потом поля разработаем. Поля давай разрабатывать. Оттэда везли с собой пшаницу, эту, ярицу. Продукты были все равно. (И животных с собой везли? – Соб). И животных, и собак везли, и кошек везли. Кошку обязательно, и собаку тоже. Она [Кошка. – Е.Т.] в первую очередь должна, когда построятся…» (6).

О том, что Хасурту основали не старообрядцы, а карымы помнят и современные семейские: «На карымском кладбище есть большая плита, на ней фамилия – Вахрушев. (Первый житель? – Соб.). Первый. Там все написано. (Вахрушев карым. Значит, село карымы основали? – Соб.). Но, наверное. Оне потом приплыли, семейские. Сначала были карымкие. У кого это спросить, не знаю» (7). И еще одно свидетельство: «(А кто первопоселенцы в Хасурте, кто здесь первым поселился? – Соб.). Карымы. Но они выходцы из бурят. Потом, Бурдуковские тоже из бурят. Мартыновски тоже какое-то колено, тоже из бурят» (8).

Подобная ситуация повлияла на то, что с точки зрения сложившейся в нем этноконфессиональной ситуации село Хасурта является уникальным. До сих пор население села делится по конфессиональному признаку на семейских и карымов: в верхней части села проживают семейские (многие из которых говорят, что у них предки были бурятами), в нижней карымы. Карымы, как уже было сказано, это потомки смешанных браков между русскими и бурятами, по конфессиональной принадлежности они не старообрядцы (но православные!), их и сегодня в селе продолжают называть инородцами. Приведем свидетельство жителя села Хасурта Иванова В.Ф., 1966 г.р.: «Наше село разделялось на инородцев и христиан. Христиане принадлежали к волостным крестьянам, служили в царской армии, были государственными крестьянами. Инородцы придерживались Указа царя Петра, не служили в армии, поэтому в I Мировую войну десять человек из нашего села с фамилией Ивановы, Казазаевы, Абрамовы погибли за Веру, Царя и Отечество» (9).

Беседуя со многими жителями села Хасурта, мы не раз слышали о том, что носители тех или иных фамилий являются либо семейскими (при этом они могут быть выходцами из крещеных бурят), либо карымами-православными, которые по определению являются выходцами из бурят. Из разговора с Ивановым А.И., 1918 г.р. мы выяснили следующее: «(Фамилии первопоселенцев не знаете? – Соб.). Здесь фамилии Казазаевы, Ивановы, Серпионовы. А эти Мартыновы, Бурдуковские – это все из бурят. (Как это получилось? – Соб.). Ну как. Буряты были, крестились, в русску веру переходили, и все. Вот здесь буряты жили, на горе. <…> А породнились вот так. Бурдуковские  это буряты. Мартыновские – буряты. Вахрушевски – буряты. Но Вахрушевски-то, они карымы, они называются не семейские. … Но они буряты, четвертое поколение, пятое-четвертое, они черные, так похожи. (У вас в селе семейские тоже темноволосые. – Соб.). Но дак. Помесь же идет все равно» (10).

Выясняется, что жители села с фамилиями Ивановы, Казазаевы, Абрамовы, Серпионовы являются «чистокровными» семейскими, Бурдуковские и Мартыновы являются выходцами из бурят, инородцами, но тоже семейскими, а вот Вахрушевы – это тоже выходцы из бурят, инородцы, но не семейские, а «православные» (11), то есть карымы. Столь сложное положение с этноконфессиональной принадлежностью хасуртайцев ставит порой в тупик их самих, с такой ситуацией мы сталкивались не раз: «(А по Вашей внешности и не скажешь, что у Вас буряты были в родове. – Соб.). Так вот я-то в кого буду бурятка. И дедушка был, дедушка тоже был как русский. У батьку пошли. Но. Моего (батьку) в семнадцатом году взяли в армию. Ешо меня не было. Мама говорит, я беременна осталась. И яво с Архангельска обратно отправили домой. Он приехал, а она: ,,Чо это такое, усех забрали“. Кака-то война была. А он говорит: ,,Мы шшитаемся инородцы, из бурят“. Инородцы. Инородцы как буряты считались. Их не брали в армию. Батька-то мой был русский. (А почему его отправили домой? – Соб.). Как бурята. (А почему? Ведь Вы говорите, он был русский? – Соб.). Но дак а я откуда знаю. Это давно, не брали в армию…. Вот Мартыновы из бурят были» (12).

Виктор Филиппович Иванов поясняет: «Мартыновы – они инородцы, но они старообрядцы. У нас видите, это очень сложно объяснить. Они вроде и старообрядческой веры, а в то же время…(Инородцы и карымы – это одно и то же? – Соб.). Карымы и семейские были инородцами. Они, карымы, инородцы все, а семейские – часть инородцы: Брылёвы, Бурдуковские, Мартыновы, которые, видимо, когда-то выходили замуж за бурят. Только они исповедовали… вера другая, старообрядческая. А эти как были православные, так карымы и карымы. Фактически, я думаю, что и семейские тоже карымами являются, если по смешанию крови разбираться. А по вере… Я вот как-то не могу объяснить. Я все это для себя понимаю, а вот…» (13).

От Иванова В.Ф. мы записали предание об основании села, которое в некоторой степени может прояснить ситуацию: «Я очень мало захватил своего прадеда, Бурдуковского Ефима Наумовича. Он прожил 107 лет. И вот он рассказывал, что село основано не мужчинами, а женщиной, Власовой, по фамилии Власова, которая переселилась из села Куйтун. Она была очень волевая женщина. Чувствовала, что в тайге ей одной не справиться. Поэтому она даже решилась на то, что вышла замуж за бурята. И до сих пор у семейских сохраняется мнение: лучше выйти замуж за бурята, чем за православного. Бурята можно окрестить, и он будет такой же веры. Поэтому у нас, видимо, инородцы-то теперь делятся … на христиан и инородцев село, вот из-за этого. Она вышла за бурята замуж. Правила всем сама и объединила, вот, общину сколотила из семейских, и вот первым уставщиком был … Казазаев» (14).

Хорошо известно, что раньше у старообрядцев считалось большим грехом выходить замуж или жениться на иноверцах. В Хасурте, по преданию, это «табу» нарушила сама основательница села. Тем более что поступок основательницы села был обусловлен хозяйственными нуждами. Надо полагать, что её примеру последовали и другие: «Бурдуковские, Мартыновы, это уж я точно знаю, из бурят. Моя мама предков бурят. Фамилия Бурдуковская. Одно  у ей глаза голубые, а волос черный-черный, бурятский такой. Красивая была. (А не грех было за бурята замуж выходить? – Соб.). Но вот я говорила: лучше выйти замуж за бурята, чем за такого, православного. Потому что буряты не крешшеные. Их можно перекрестить. И он уже все, в свою веру перейдет. А у этих (У православных. – Е.Т.), у их свой» (15).

Заключая браки с бурятами, семейские, согласно семейным преданиям, старались обратить бурят в свою древлеправославную веру: «Мы с бурят перекрещенные. Мы, Бурдуковские, все с бурят перекрещенные. (У Вас Бурдуковская девичья фамилия? – Соб.). Бурдуковская девичья. (А как так получилось? – Соб.). А не знаю. Давно уж. Бабушка моя рассказывала. У дедушки у моёго прадедка был бурят. Перекрестился. Семейску веру принял, и стали жить» (16).

«– Семейским за карыма замуж девку грех было (Вахрушев Н.К.)

– Но переводили потом в сямейскую веру. Это было. Дедушка Михайла был ведь бурят, дедушкин отец-то. Бурят крешшёный был. А Казазаева была семейская, а потом перевяли в свою веру, в семейскую веру (Иванова М.Н.)

– Его, дедушку этого, Михайла, дедушку, перевели в семейску… в семейску веру перевели. Он давай, это, посемейски молиться, в церкву ходить молиться, в общем, давай он. Так вот. Перевели его (Вахрушев Н.К.)» (17).

А вот что нам поведала о своей родословной Мартынова Фекла Карповна: «Дедушка был карым. И украл мою маму у етих, у богомольных-то. Но и она вышла бе'гом замуж. Но оне и давай: так, так, мол, мы тебя проклянем, что ты так сделала. Но и потом пришли оне сюда, и в ноги поклонились и говорят: «Перевядите нас в свою веру». И, вот, в часовню-то водили их, перевяли, он стал сямейский. А фамилия-то – Вахрушев…» (18).

Из рассказов местных жителей становится понятно, что среди старообрядцев-семейских меньшим грехом считалось выходить замуж за бурята-иноверца, чем за русского-новообрядца, поскольку в сознании старообрядцев закрепилось восприятие новообрядцев как отступников от истинной веры, от «неповрежденного» православия. Новообрядцы воспринимались прежними старообрядцами как еретики, погрешившие против истинной веры. Буряты-иноверцы же греха отступничества не совершали и поэтому создание семьи с ними считалось делом менее греховным, чем создание семьи с отступниками-новообрядцами.

Нам представляется, что была и иная причина, заставляющая семейских заключать браки с бурятами – это боязнь кровосмешения, которое считалось у семейских ещё более страшным грехом, чем брак с иноверцем. Попав в Забайкалье и основав селение, семейские какое-то время общались только между собой. И наступал такой момент, когда все они становились друг другу кровными или некровными родственниками. А как свидетельствует Ткачев Н.Ф. (хоть и не житель с. Хасурта, но выразивший в словах общую для всех старообрядцев установку), семейские, прежде чем обвенчаться, до седьмого колена проверяли свою родословную. И если хотя бы в шестом колене у жениха и невесты обнаруживались общие родственники, брак становился невозможным: «А у нас, у семейских, прежде чем идти в церковь, к попу [Венчаться. – Е.Т.], ты должен идти к уставщику, он книгу смотрит. Там все зарегистрировано было. <…> Только седьмое колено. А шестое колено  все. А сейчас-то на четвертом, пятом колене женются. А раньше нельзя было, только выше седьмого колена. Зато у нас, семейских, дурачков-то не було» (19). Таким образом, сложная этноконфессиональная ситуация в селе Хасурта объясняется, согласно народным преданиям, частыми (намного чаще, чем в других семейских селах) межэтническими браками. Браки эти заключались по многим причинам, среди которых были и боязнь кровосмешения, и нежелание общаться с новообрядцами-отступниками, и хозяйственные интересы.

Что касается мотивов преданий, связанных с историей раскола, то жители села Хасурта виновником раскола определяют патриарха Никона, а инициатором переселения старообрядцев в Сибирь – Екатерину (причем, неважно, какую – Первую или Вторую): «(Не рассказывали, как семейские за Байкал попали? – Соб.). Ссылали их. Кочевали они сюда, в Сибирь. (А кто сослал? – Соб.). А эта, Катерина. Царица Катерина была, она сослала. Оне веру… Никон раскольник был. Священник. Вот он расколол веру сямейску-то, а эти люди не пожалали в тую веру идти, в другую-то. И Катерина их сослала туда, в Сибирь. Ссылала. <…> Вот оне сюда кочевали, и место себе искали» (20); «Это когда при Никоне было, ссылали. (А за что их ссылали? – Соб.). Ну дак они веру-то… Вера-то была совсем другая, семейская. Они давай крестить в эту (в православную - Е.Т.). Они не согласились, и все. Кержаки, так называются. И сослали сюда семьями. Сжигали некоторых на костре. (А почему они веру не приняли? – Соб.). Ну, не хотели, и все. Не понравилось» (21); «Никон, Патриарх, веру, это, расколол. И вот сделали, что, вот, они давай от него убегать. Никон этот, Патриарх. Он старый же был. Но и вот, стали семейских прижимать, перегонять. Оне давай убегать по всей России. Сюда-то сослали усяких людей негодных (неугодных – Е.Т.), которы веруюшшие» (22); «Тут народ-то болтает, будто нас Екатерина сослала сюда. А кто знает. (А за что? – Соб.). Я не знаю, за чё она сослала. (А какая Екатерина? – Соб.). Какая Екатерина. Первая была. Вот она» (23).

В рассказах старообрядцев этические нормы всегда связаны с трудовой деятельностью человека. Этика труда, прививаемая старообрядцам с детства (наряду с приверженностью древлеправославию), лежит в основе мировоззрения и забайкальских старообрядцев. Старообрядцы, оказавшись за Байкалом, испытывали невероятные трудности при обустройстве на новом месте. Об этом писали многие исследователи жизни и быта семейских, начиная с П.С. Палласа, который заключил, что в Забайкалье «кроме кочующих народов, каковы бурета и тунгусы, никакому другому тут жить не можно» (24). Семейские выжили. И не просто выжили, а, благодаря упорному и порой непосильному труду, стали одной из наиболее зажиточных этнических групп Западного и Восточного Забайкалья. В рассказах жителей с. Хасурта трудности, испытываемые их предками при освоении новых земель, воплотились в мотивы «семейские испытывают трудности при освоении новой территории» и «семейские являются трудолюбивыми, работящими»: «Но и шли в Сибирь, разрабатывали. Тут глухая тайга была. Все разработали, поселились. Пашню распахали. Начали жить, семейством обзаводиться» (25); «Тут же была эта, вечная же мерзлота. А потом их (Старообрядцев. – Е.Т.) сюда пригнали, оне тут давай расселяться, да хлеб… такой им Бог дал хлебушко! Их сюда загнали, а им Бог все равно дал хлеба, стал родиться. Тут же мерзлота была, картошка даже не родилась. Тайга. Тайга. Вся тайга» (26); «Трудолюбивы семейские. (А как первые поселенцы строились? – Соб.). Разрабатывали. Раскорчевывали. (А чем? – Соб.). Мотыги были, пилы такие» (27).

Таким образом, в исторических рассказах («устной истории») старообрядцев с. Хасурта отразились и этноконфессиональная специфика данного села, и базовые жизненные ценности, определяющие основу бытия старообрядческой общины.

Примечания

1. Статья написана на материалах фольклорной экспедиции в с. Хасурта Хоринского района Республики Бурятия в апреле 2001 г.

2. Полевые материалы автора (далее – ПМА). Информант: Мартынова Фекла Карповна, 1924 г.р.

3. ПМА. Информант: Иванов Анатолий Иванович, 1918 г.р.

4. Сайт «http://travel-siberia.ru»

5. ПМА. Информант: Шевченко Елена Филипповна, 1930 г.р.

6. ПМА. Информант: Доновская Валентина Павловна, 1924 г.р.

7. ПМА. Информант: Казазаева Галина Леонтьевна, 1935 г.р.

8. ПМА. Информант: Шевченко Михаил Иванович, 1927 г.р. (перешел в старообрядчество после женитьбы на семейской)

9. ПМА. Информант: Иванов Виктор Филиппович, 1966 г.р.

10. ПМА. Информант: Иванов Анатолий Иванович, 1918 г.р.

11. Старообрядцы Забайкалья себя называют «семейскими», а приверженцев традиционного православия – «православными», или «сибиряками».

12. ПМА. Информант: Мартынова Фекла Карповна, 1924 г.р.

13. ПМА. Информант: Иванов Виктор Филиппович, 1966 г.р.

14. ПМА. Информант: Иванов Виктор Филиппович, 1966 г.р.

15. ПМА. Информант: Серпионова Елена Гавриловна, 1937 г.р.

16. ПМА. Информант: Иванова Мария Филимоновна, 1931 г.р.

17. ПМА. Информанты: супруги Вахрушев Николай Константинович, 1923 г.р., Иванова Мария Никитовна, 1924 г.р.

18. ПМА. Информант: Мартынова Фекла Карповна, 1924 г.р.

19. ПМ Кушнаревой Л.Л., Жарниковой Н.В. Информант: Ткачев Н.Ф., 1946 г.р., с. Бичура Бичурского района, 2003 г.

20. ПМА. Информант: Вахрушев Николай Константинович, 1923 г.р.

21. ПМА. Информант: Иванов Анатолий Иванович, 1918 г.р.

22. ПМА. Информант: Шевченко Зинаида Нефедовна, 1930 г.р.

23. ПМА. Информант: Иванова Мария Филимоновна, 1931 г.р.

24. Цит. по: Болонев Ф.Ф. Народный календарь семейских Забайкалья (Вторая половина XIX-начало XX в.). Новосибирск, 1978. С.24.

25. ПМА. Информант: Иванова Мария Филимоновна, 1931 г.р.

26. ПМА. Информант: Шевченко Зинаида Нефедовна, 1930 г.р.

27. ПМА. Информант: Филиппова Прасковья Аникановна, 1929 г.р.

© Тихонова Е.Л.