(Я хотела бы выразить благодарность Е. В. Михаилиной за её помощь при работе над данной статьёй)

Наш доклад посвящён рассмотрению тяжёлых семейных обстоятельств последних лет жизни одной женщины, имя которой тесно связано с ведущими старообрядческими семействами Москвы. На материалах рукописных дневников Сергея Ивановича Зимина мы проследим последние годы жизни Александры Ивановны Зиминой и её ближайших родственников, судьбы, которых так драматично изменились в послереволюционное время.

По воспоминаниям английского агента и дипломата того времени, Бруса Локхарда, в 1912 г. женщина эта славилась своим богатством и известностью. Вспоминая свой первый визит в Москву, он пишет о нравах богатых купцов города. «За пределами их отношений по бизнесу, англичане и русские оставались строго изолированными друг от друга. Многие из местных англичан, на самом деле, считали русских добродушными, но безнравственными дикарями, вводить которых в свой домашний круг было и небезопасно и неприлично. Мне занимательно было наблюдать», пишет Брус Локхард, «как Мадам Зимина, московская миллионерша, каждое воскресенье обедала и играла в бридж со своими тремя мужьями – двумя бывшими и одним настоящим. Это показывало толерантность и понимание, которые в то время были за пределами восприятия западной цивилизации. Английские жёны, однако, с ханжеским ужасом разводили руками» (1).

Мадам Зимина потомственная почётная гражданка Александра Ивановна Зимина, до замужества носившая фамилию Бутиковых, родилась в 1877 г. Жизнь Зиминой сложилась на удивление весьма удачно. В шестнадцать лет она вышла замуж за Павла Павловича Рябушинского. В 1901 г. она вступила во второй брак с Владимиром Валерьяновичем Дерожинским. Наконец, около 1910 г. третьим браком она вышла замуж за Ивана Ивановича Зимина, одного из директоров «Товаришества мануфактуры И.Н. Зимина» и прихожанина Преображенского кладбища. После смерти своей матери Анфисы Фёдоровны Бутиковой в 1890 г., она унаследовала текстильные предприятия, принадлежавшие её предкам на Остоженке в Москве. В 1910 г. она заседала в совете «И. Бутиковъ Товарищество Мануфактуръ», одной из самых крупнейших текстильных мануфактур в России. В Можайском уезде Московской губернии она унаследовала мельницу и имение. А.И. Зимина проживала в Штатном переулке (ныне – Кропоткинском) в особняке, построенном по проекту Ф.О. Шехтеля по её заказу в 1902 г. В настоящее время в этом доме расположено Австралийское посольство. Сама Александра Ивановна была родом из старообрядческой семьи и несколько поколений её предков были прихожанами Рогожского кладбища, где в своё время её отец служил в составе выборных. Её дедушка и её родители были известны своей благотворительной деятельностью в Москве и в Коломенском уезде Московской губернии (2).

По всему очевидно, что в дореволюционной Москве Александра Ивановна была женщиной значительного богатства и статуса. Из дневников С.И. Зимина нам известно, что после революции она осталась в Москве и, что скорее всего она умерла в нищете и забвении в середине 1920-х гг.

Сергей Иванович Зимин, который был младшим братом мужа Александры Ивановны, при поддержке и помощи Ивана Ивановича и их матери Евдокии Саватеевны Зиминой, в 1904 г. основал оперу Зимина (3). До своей смерти в 1942 г., Сергей Иванович вёл частные дневники, в которых, кроме записей относительно своей театральной деятельности, содержится также информация о жизни его семьи.

В 1921 г. Сергей Иванович отмечал в семейном кругу свой день рождения. Александра Ивановна была там вместе с мужем и сыном Серёжей. Вот как С.И. Зимин описывает это событие: «Прошли мои имянины, благодаря Ване сытно. Купили барана пополам за 200 и его в разных видах ели с упоением... Собрались у меня: Ваня, Ал. Ив., Сережа, Саня, Симонов, Валентина, Влад. Валер. Сорою, Люба, Назарий Григор., так что мама увидала всех своих деточек, был Коленька и Анна Петровна» (4).

С 1920 г., как свидетельствуют записи дневника, болезнь и смерть стали частными гостями семьи. «Умер Володя Зимин от тифа – милый был человек. Тиф свирепствует в Москве» (5).

Сергей Иванович очень любил и уважал своего брата. В 1922 г., когда Иван Иванович умер от тифа в доме Александры Ивановны, он пишет, «Умер Ваня. Умер отец, друг наш совесть и наша общая спайка. Скончался от брюшного (зачеркнуто) сыпного тифа в несколько дней. Умер в прошлое воскресенье. За неделю до этого был на бегу и чувствовал себя почти здоровым, в субботу был у нас, жаловался на зуб и мы с Тоней его провожали до яузск(ой) аптеки. Горе мамы и Любы безгранично. Умер у Алекс. Ив. Лечил Богоявл. и Шуровский. На второй день отнесли его на кладбище, где до среды он стоял в Соборной. Погребение было очень хорошее, народу много. Все любили его. Он объединял, заботился обо всех, упуская свое. Чудный человек, светлый ум, страшная энергия и трудоспособность и сердце кристальное вот что все мы потеряли. Не верилось, когда Назар Григор. утром в воскресенье прибежал к нам и сообщил о смерти. Маму посвятили в это постепенно, её горе было отчаянно ещё более оттого, что ей с ним больным не пришлось увидаться. Да великое горе и до сих пор не верится, что так быстро взяла смерть такого богатыря на 47 году жизни полной надежд и сил и физических и духовных. Всё думается ещё он придёт с своей светлой улыбкой, порасспросит, поуспокоит, посидит, поговорит» (6).

После революции особняк Александры Ивановны был национализирован. Здесь размещались разные иностранные представительства и комитеты нового правительства. В это время не ясно куда она переселилась, но исходя из этой записи, можно предположить, что Иван Иванович не жил с своей женой. Далее объясняется, какие были между ними отношения. «Видимо после Вани не осталось завещания, так что это дало почву для разговоров. Конечно единственный наследник это Сережа, как после меня Тоня и Ирочка, чтобы жили вместе с мамой и ее не оставляли. Тут то у Вани и вышло иначе, т.к. А. Ив. разведена с ним и может ли она явится опекуншей его. Вообще для Любы очень острый вопрос, т.к. она беспокоится всех больше, кто займется Сережей, как его воспитать, как сохранить его благополучие. Ведь такой как А. Ив. редко найти по ничтожеству ее моральной жизни. Вот это и пугает. Сейчас Сережа с Лизой Зиминой. Это тоже хорошо ли, плохо ли – но к нам он что то не льнет... Прошло уже 25 дней, а все утрата невыносима и незаменима, всех вышибла из колеи и разговоры все около Вани, около его чистого имени, его самопожертвованности и его любви и всепрощении к людям. После смерти поднялась буча, поднялась вся мелочь, кого он презирал, выказалось все, что было под маской и ему в юдоли мира и красоты чай ох как совестно за наши людские мелочи, за наши пересуды и разговоры. Его могила вся в цветах. Любят его и помнят. Жалеет бесконечно мама и Люба...» (7).

Из таких тёплых, сердечных слов о брате, очевидно, что Иван Иванович действительно был славным, щедрым «богатырем». С другой стороны, исходя из резких слов о матери Серёжи понятно, что семья её ныне покойного и третьего бывшего мужа считала Александру Ивановну не надёжной относительно её поведения и мировоззрения. Поэтому, исходя из её недостатков нравственной стойкости она была не достойна заниматься воспитанием своего сына, которому тогда должно было быть приблизительно лет 12. Казалось, что Зимины совсем не хотели иметь никаких контактов с Александрой Ивановной и предпочитали, чтобы Серёжа жил с Лизой Зиминой. Не известно, кто она такая, но можно предположить, что она была родственницей Зиминых.

И хотя прошло уже полгода после смерти Ивана Ивановича, Сергей Иванович всё ещё думает о брате. «...Ваню забыть не можем, и чем легче жить, тем тяжелее печаль о нем, таком могучем, умном и энергичном» (8).

В своих дневниках Сергей Иванович показывает свою озабоченность по поводу вероисповедании своих близких. «Еще одна смерть тоже сильного человека. Это умерла тетя Дута ...Она была, как бы в забытьи, но все же сознавала все и хотя ей трудно было говорить, все чувствовала и слышала…Узнала и обрадовалась мне и тоже чувствовала скорую развязку и приготовилась к смерти как христианка. За два три дня перешла в нашу веру по уговору..., исповедовалась у отца Степана и рада была, что исполнила свой долг. Она была и православной и Рогожской а родилась и умерла нашей слава Богу она успокоилась как исповедалась. ... с молитвой, отошла, на другой день ее отвезли на кладбище в Соборную. ... Схоронили в могилу с сыном...Мир праху твоему мой друг» (9).

Через два года после смерти Ивана Ивановича, Сергей Иванович пишет про свой домашний быт и о подробностях жилищных условий того времени. «…Тоня полна работы и забота с двумя ребятами из коих Любочка грудная и много плачет, а Ирочка балуется, но милый и славный ребенок. Скоро ее учить грамоте. Вчера Тоня сама обелила потолок и оклеила комнату обоями – теперь у нас и чисто и приятно. Ввиду материальных тягот пустили жильца с женой – это знакомые – Екатерина Мих. Трегубова, нашей частой посетительницы и удивительно жизнерадостного человека. Остальное все пока также, лишь М. Вас. впала почти в детство, Серг. и Алекс. на поденных работах зараб. по 2р.в день и то рады» (10).

Так как Сергей Иванович здесь пишет о домашних событиях и своих близких, мы можем прийти к выводу, что он имеет в виду Александру Ивановну и своего племянника Серёжу. Если это заключение верно, то на данный момент моего исследования это последнее упоминание в дневнике Сергея Ивановича об Александре Ивановне. Из этой записи можно предположить, что в то время она жила в нищете, что голодала и влачила жалкое существование в самых неблагоприятных условиях. Пока ещё нам не известно когда и от чего она скончалась, но вполне возможно, от голода и болезней в том же году. Она похоронена на Преображенском кладбище на участке семейства Зиминых, рядом с Иваном Ивановичем и В. В. Дерожинским но без надгробного камня.

Последнее известное нам упоминание в дневниках о Серёже, сыне Ивана Ивановича и Александры Ивановной, датировано 7 июля 1925 г, когда он приходил к бабушке на её день рождения. «Вчера было мамино рождение, ей 80 лет, милая мама, радостно отпраздновала свое рождение и каждый старался оказать ей внимание... Вчера Лиза была с П.П. Ильиным. В буд. воскресенье ее свадьба с ним. Сережка крестник растет, вчера был немного худ, но весел. Поживем увидим» (11).

Архивные материалы дневников поставили перед нами вопросы о том, какими были общественные или религиозные воззрения, переживания и быт старообрядческих купчих в первой четверти XX в. в Москве, и что же привело к коренным переменам в соблюдении норм нравственной жизни Александры Ивановны. Нам интересно узнать, была ли история А.И. Зиминой единичным случаем или такая судьба постигла многих женщин. Понятно, что после революции свою роль сыграли религиозные гонения и ограничение свободы вероисповедания, но может быть кроме этих очевидных факторов были ли другие? Было ли отсутствие интереса к соблюдению семейных традиций старообрядчества необычным единичным явлением или в то время было много женщин, которые по каким-либо причинам не хотели жить согласно старообрядческим нормам и поэтому не оправдывали ожиданий старообрядческих семей? Возможно, Брус Локхард выделил поведение Александры Ивановны, как нехарактерный случай для женщины её статуса, а может он просто хотел сказать, что она была типичным образцом «безнравственного дикаря»?

Примечания

1. Lockhart, R. H. Bruce, British Agent, Book Two, The Moscow Pageant, G. P. Putnam’s Sons, New York and London, 1933. С.42. (Перевод мой).

2. См.: Доулинг, К. Купцы старообрядцы Бутиковы // Старообрядчество: история, культура, современность: Материалы. Т.I. М., 2005. С. 213–223.

3. Государственный центральный музей музыкальной культуры им. М.И. Глинки (ГЦММК). Ф.355. Воспоминания о семье, 1937 г. Мать Евдокия Савватеевна Зимина.

4. ГЦММК. Ф.355. 6/19 июля 1921 г. Люба сестра Сергея Ивановича, Любовь Ивановна. Её муж Назарий Григорьевич Райский.

5. Там же. 12 марта 1920 г.

6. Там же. 24 июня 1924 г.

7. Там же. 13 июля 1922 г.

8. Там же. 22 декабря 1922 г.

9. Там же. 18 сентября 1924 г.

10. Там же. 18 сентября 1924 г. Жена Сергея Ивановича Антонина Петровна Зимина, урожденная Шуванова.

11. Там же. 7 июля 1925 г.

© Доулинг К.