Маёрова Ксения Владимировна – к.филол.н., профессор, Российский университет дружбы народов, г. Москва

В статье приводится анализ духовных стихов в современной культуре алтайских старообрядцев (старожильческого русского населения Алтая), записанных автором во время многолетних диалектологических экспедиций в Восточно-Казахстанскую область и в Республику Алтай, куда старообрядцы были переселены по приказу Екатерины II с Ветки и Стародубья.

Кто владеет прошлым –

Тот владеет настоящим,

Кто владеет настоящим –

Тот владеет будущим.

(Л. Гумилев)

Время рождает традиции.

Традиции переживают эпохи.

(А. Каргин)

Алтайские старообрядцы, которых в исторической и лингвистической литературе XXVII–XX вв. называли «поляками» и которые до 70-х–80-х гг XX в. сами себя так называли, представляют до последнего времени относительно замкнутую группу населения (7–8 деревень в Республике Алтай, 22–23 деревни в Восточно-Казахстанской области) . В подавляющем большинстве они беспоповцы, но часто в одних и тех же деревнях рядом живут поповцы и беспоповцы, например, в д. Замульта, где недавно построили церковь, живут и те и другие.

В 1762 г. правительствующим Сенатом на основании манифеста Екатерины II был издан указ о возвращении русских старообрядцев с Ветки и Стародубья, куда они были высланы ещ` при Петре I, на прежнее место жительства и поселений в местах, обозначенных в особом «реэстре», среди указанных значились места, «состоящие в ведомстве Усть-Каменогорской крепости». В 1764 г. на Ветку был послан генерал Маслов («Вторая выгонка Ветки»), который за 2 месяца выслал оттуда до 20 тыс. старообрядцев (1) По этапу их сопровождали в Сибирь, где часть была отделена и отправлена в Забайкайле, а остальные – на Алтай. Посетивший Алтай в 1870 г. П. Паллас нашёл села старообрядцев, известные нам и в настоящее время. Обжившись на новых землях, старообрядцы стали расселятся по Алтаю, перебираясь на территорию современной Республики Алтай и образуя новые сёла. Жили они изолированно, стараясь не мирщиться, чем во многом и объясняется сохранение среди других особенностей в их культуре духовных стихов и песнопений.

Экспедиционные поездки автора, начиная с 1953 г. до 2010 г., дали обширные рукописные, магнитофонные, видеомагнитофонные материалы, позволяющие рассматривать исторические, религиозно-этические, лингвистические, лингвокультурологические факты их картины мира в синхронии и диахронии, выявляя особенности их функционирования.

В числе этих материалов духовные стихи занимают своё особое место. Они были записаны в сёлах Восточного Казахстана (Рудного Алтая) Бобровке, Черемшанке, Секисовке, Тарханке и др. в 50-е –70-е гг. XX в. и в сёлах Верхний Уймон, Тихонькая, Мульта, Замульта и др. Усть-Коксинсткого р-на Республики Алтай в 1980–2010 гг.

Духовные стихи алтайских старообрядцев (Восточный Казахстан и Республика Алтай) специально не изучались.

На протяжении более полустолетия (с 1953 г. до 2010 г.) на обширной территории расселения алтайских старообрядцев нами было не только услышано, но записано множество духовных стихов, которые до сих пор широко распространены, исполняются и известны людям не только старшего поколения, но и молодежи. Магнитофонные и видеомагнитофонные записи исполнения духовных стихов на названных территориях проводились нами вплоть до 2010 г.

Долгие годы «упросить» старообрядцев в присутствии «мирских» людей исполнить духовные стихи было невозможно. Но с годами «лёд таял», мировоззрение старообрядцев менялось, и сейчас в домах, где давно знают собирателя, удается не только услышать, но и записать духовные стихи и даже снять видеофильм. Всё больше утверждается жизненная позиция – «жить надо по времени».

Стихи обычно у алтайских старообрядцев переписаны в толстые тетради или альбомы («стиховники»), иногда украшены рисунками или заставками. В текстах стихов встречаются вкрапления старославянских написаний. В старообрядческом семейном доме может быть две-три больших тетради со стихами. Они всегда лежат недалеко, чтобы их можно было легко достать, попеть, если соберётся семья, придут соседи или даже просто муж с женой или мать с дочерью решат «отвести душу». Переписывание и собирание духовных стихов – обычная традиция. Например, молодой старообрядец женится, строит дом рядом с родительским, его жена приходит к свекрови, когда муж на работе, и они поют духовные стихи. Если каких-то стихов в её «стиховнике» нет, то она их переписывает из тетради свекрови или соседки. Часто поют духовные стихи, собираясь «по соседству», иногда один человек исполняет стихи «для себя». Обычно их поют, но могут просто читать. Например, Родион Зайцев, житель д. Замульта, в прошлом – уставщик общины (ум. в 2010 г.) рассказывал, когда исполнял для нас духовные стихи, что больше всего он любит петь стихи, когда едет один на лошади в поле работать или в другую деревню или вообще, когда находится где-нибудь один.

Если пение стихов происходит дома, то чаще всего поют глядя в стиховник, при этом, если исполнение бытовых песен обычно происходит на диалекте, то пение духовных стихов почти никогда не содержит диалектизмов, которые отсутствуют и в записях духовных стихов в стиховниках, что можно объяснить тем, что в свое время в подавляющем числе случаев (еще до переезда на Алтай) духовные стихи были переписаны из старинных стиховников или записаны от калик перехожих, а потом передавались долгие годы при переписывании из поколения в поколение без изменения, что предопределено было старообрядческими традициями и спецификой жанра духовных стихов.

В исполнении духовных стихов также почти полностью сохранены традиционные особенности языка и мелодии. Надо сказать, что в отдельных случаях наблюдаются варианты текстов духовных стихов (особенно это касается тех случаев, когда другими были не только тексты, но мелодии).

Стихи старообрядцы (беспоповцы) поют не только дома, не только специально собравшись попеть, но и после молений, куда старообрядцы приходят в специальной одежде (женщины – в сарафане, кофте, в платке на голове, обязательно подпоясаные; мужчины – в брюках, рубахе старого покроя, подпоясанной специальным поясом ). Такая одежда уравнивает людей, не отвлекает для разглядывания костюмов, их фасонов, цвета ткани, не заставляет думать о том, кто есть кто, из какой семьи и т.п.

На молениях и при исполнении духовных стихов никто не отвлекается, каждый вслушивается в слова, размышляет над их содержанием. Поющий духовные стихи так втягивается в их смысл, что забывает заботы, мирскую суету, все сосредотачиваются на словах, мыслях стихов. В это время, как и на молениях, все порывы души обращены к Богу, к содержанию текста. И хотя народу не очень много, иногда всего несколько человек, но это соборное служение, где чувства, мысли всех исполнителей объединяются в одном общем порыве.

Г.П. Федотов писал, что «духовными стихами в русской народной словесности называются песни, чаще всего эпические, на религиозные сюжеты. Исполняемые обыкновенно бродячими певцами (преимущественно слепцами) на ярмарках, базарных площадях или у ворот монастырских церквей» (2). О таком же исполнении духовных стихов пишет и П. Безсонов в книге «Калики перехожие» (3). А. Бороздин в работе «Духовные стихи» отмечает широкую распространенность их «как у великоруссов, так и малоруссов и белоруссов… Этот вид поэзии народной является почти в буквальном смысле странствующим, бродящим из конца в конец России…» (4).

В наши дни старообрядцы не странствуют, бродячих «калик перехожих» уже нет. Но надо заметить, что алтайские старообрядцы, встречаясь, например, со старообрядцами «семейскими» поют одни и те же духовные стихи, может быть иногда с небольшими вариантами. Многие из стихов, которые входят в стиховники алтайских старообрядце, встречаются и на других территориях (5). Истоками духовных стихов послужили устные пересказы житий Святых, Богослужебные молитвы, притчи и т.п.

К содержанию духовных стихов и к их исполнению старообрядцы относятся благоговейно, исполняют их с большим чувством, волнением, иногда со слезами на глазах, веря в то, о чем говорится в стихах. Старообрядцы не только собиратели, хранители и исполнители духовных стихов, но иногда и их авторы.

Если старообрядцы исполняют духовные стихи при «мирских» людях (как бывало много раз с членами нашей группы), то часто при пении, прерывая его, или после пения, они начинают толковать содержание, главные религиозные концепты, такие как «святость», «праведность», «истинность веры», «любовь к ближнему», «милосердие», «грех», «совесть» и др. Содержание стихов может привести старообрядца к сетованию, что старообрядцев мало осталось, что в стихах этих, написанных даже очень давно провидчески звучит правда о нашем времени и т.п. До сих пор эти стихи поют в течение всего года, особенно во время постов, духовной подготовки к праздникам и во время самих праздников. Важность любого религиозного события как бы подчеркивается содержанием духовных стихов. В духовных стихах отразились представления старообрядцев о смысле человеческой жизни, о долге, о вере, об исторических событиях, о драматических жизненных случаях, о человеческих судьбах, об апокрифических и библейских историях, о страданиях за веру и .т.п. Духовные стихи как ни один другой вид народного творчества отражают религиозные взгляды, картину мира, духовную культуру алтайских старообрядцев.

Темами духовных стихов являются жизнь Исуса Христа, Богородицы, в них говорится о Троице, ангелах, святых, Страшном суде, смерти, праздниках, библейских героях, о взглядах старообрядцев на жизнь, страдания, веру. В духовных стихах содержится старообрядческое толкование важнейших Христовых заповедей, религиозных понятий (концептов), особенно почитаемых в старообрядчестве. Духовные стихи отражают и реальную жизнь старообрядцев, те ситуации, которые их окружают, передают их сомнения и раздумья. Эти (нередко очень длинные) стихи исполняются с желанием выдержать верно мелодию и «глас», в котором договорились исполнить тот или иной стих. Если кто-либо из поющих сбивается, на него сердятся или даже останавливаются, чтобы начать сначала.

Пение стихов для старообрядцев не отдых, не музыкальное развлечение, не исполнительство, как мы его понимаем, а особое состояние аскезы, общение с Богом. Духовные стихи могут быть эпическими повествованиями («Об Алексее, божьем человеке», «Христос и самарянка»), стихами-балладами («Здесь везде одно гоненье»), стихами-поучениями и философскими рассуждениями («О последнем времени»), стихами-молитвенными обращениями («Боже, зри мое смиренье», «Пресветлый ангел, мой хранитель…»).

Обратимся к одному из записанных нами духовных стихов «Здесь везде одно гоненье…» (записано К.В. Маеровой, в 1997 г. в д. Верхний Уймон от В.А. Зензиной). Оно широко распространено и входит почти во все «стиховники» алтайских старообрядцев. Хотя стих написан от первого лица, он воспринимается не как выражение индивидуального опыта, а как пережитое поколениями единомышленников-старообрядцев. Через стих проходит мысль о страданиях, «тяжкой доле», «пытках», «ссылках», «сажаньях», об ожидании смерти-избавительницы. «А за что терплю я узы? – Стару веру возлюбил». В стихе говорится, что смерть придет как избавление от мук, жалко только умереть, оставив родину, отца с матерью. И только Бога призывает автор стиха в судьи. Этот стих, как и другие, построен на устойчивых оппозициях: преступник – невинный, грех – праведность, златотканые одежды – крови небеса и др.

Все, что связано со старой верой, обрисовано словами с положительной оценкой. Чаще всего это постоянные эпитеты (невинна жизнь, круглый сирота, нежный голос, тяжкая доля), а для характеристики безбожия используются слова с отрицательной оценкой (пытки, ссылки, сажания, крови небеса и др.). Стих (как и большинство духовных стихов) написан свободно, его силлабо-тонический ритм не всегда соблюдается; а рифма не всегда выдерживается. Особая напевность как бы связывает духовный стих с его исполнителем, у духовного стиха часто есть несколько вариантов: в одной деревне поют на одну мелодию, в другой – на другую, иногда разные люди в одной и той же деревне поют один и тот же стих по-разному.

Обширную группу стихов составляют стихи, полные аскетических размышлений о суете земной жизни, об ожидании смерти, о загробном мире, о страшном суде, который ждет всех после конца света.

В этих стихах восхваляется жизнь пустынников вдали от мирских соблазнов, уход от земной суеты, тишина и труды аскетической жизни. Почти во всех «стиховниках» алтайских старообрядцев есть стих «Об Алексее, Божьем человеке» и «Об Иосифе Прекрасном». В стихотворении об Иосифе пустыня предупреждает «отрока младого», что очень «горько во мне жити, всегда надо быть в молитвах и посте», а Иосиф отвечает, что «завсегда я буду жити, как пустынник, затворюсь в вертепе и буду плакать о грехах»: «Во зеленой во дуброве есть частыя древа, со мной будут думу думати; на древах есть мелкие листья, со мной станут говорити; прилетят птицы райския, станут распевати, меня будут потешати».

Объем статьи позволяет нам привести лишь небольшой отрывок из духовного стиха об Иосифе Прекрасном.

Когда купцы поверили,

Дряхлое лицо увидели:

«Скажи нам, брат Иосиф сам –

За что продан в работу к нам?

Сродник ли тех или раб их?»

Иосиф смиренныя

Вещает глагол умиленныя:

«Я не тать, не раб нетленный,

Но Израиля сын любезный.

Пастуси же – братия,

Единого отца мы есть…

Послан я был отцом моим

Донести мир братьям своим,

Они же меня вам продаша

В работу вечную отдаша».

Купцы реша Иосифу:

«Не плачь, не плачь ты, юноша.

Несть ты наш раб,

А будешь - брат».

Посла же весть Иакову

О своем сыне Иосифе:

«Отче , отче Иакове,

Сия риза своего сына,

Нашли ее во горах лежит

Окровавлена и повержена,

Которому послахом ты.

А Иосифа не могли найти.

В печали же мы все о нем.

А Иосифа нигде несть».

Видев Иаков в траве ризу,

Повеле себе лицем к низу –

Возопил с плачем и рыданием

И с горьким стенанием:

«Сия риза моего сына –

Прелюбезного Иосифа.

О-о-ой, Иосифе,

Утроба моя железная,

Пошто не съел меня се зверь!

Токмо бы ты был, сыне, цел.

Увы-увы мне, сыне мой,

Где растерзан весь возраст твой?

Растерзал бы я седины там

Горькие слезы пролил бы сам.

Не хощу больше на свете жить,

По Иосифе в печали быть…

…Не хощу зрети сего света.

С плачем моим во ад пойду

И там, сыне, тебя найду…

Продали купцы Иосифа

Во власть князя царства Египетска

Служить князю Пентефрею…»

Нельзя не отметить в духовных стихах, записанных у алтайских старообрядцев уже во 2-ой половине и в самом конце XX в. часто встречающиеся архаичные лексические и морфолого-синтаксические особенности, которые в отдельных случаях более архаичны, чем духовные песни, с теми же названиями, записанные П. Киреевским в начале XIX в. в центральных губерниях России и опубликованные в 1848 г. (6). Это касается и этого «Стиха об Иосифе Прекрасном», в котором широко распространены архаичные лексические формы (послан бых, отдаша, продаша, послахом, токмо, пастуси и многие др. ).

Ещё более своеобразны духовные стихи, если рассмотреть их с точки зрения их пения. Например, стихотворение «Христос и самарянка» я записала в пении старообрядок из д. Замульта (Республика Алтай) в доме И.Р. Зайцевой в 2001 г.

Под тенью навеса на выступе гладком,

Сидел у колодца Христос,

Тут шла самарянка обычным порядком.

Наполнила свой водонос.

Христос попросил поделиться водою,

Она же сказала в ответ:

«Ведь я самарянка, а с нашей средою,

общения кажется нет».

Христос ей сказал: «Если б ты знала,

Кто воду живую творит,

Сама бы искала, сама бы просила,

Того, кто с тобой говорит».

Колодец глубокий, как воду живую

Ты можешь достать из него,

Отец наш Иаков, дал воду простую,

Неужли ты больше его?»

Христос ей сказал: «Приведи сюда мужа»,

Ответила: «Нет у меня».

«Ты правду сказала, что пять их имела,

А этот не муж у тебя».

«Я вижу, пророк ты, скажи где молиться?»

«На вашей горе Иразим.»

«Ведь Богу должны мы все помолиться,

Войди же в Иерусалим».

Тогда самарянка бегом побежала,

Оставила свой водонос,

И встречным кричала и всех призывала:

«Идите, явился Христос!

Он там у колодца, сидит ожидает» –

С восторгом кричала о нем, –

«Послушайте только, как он рассуждает

И очи пылают огнем.»

Порыв ея сердца, святой, благодатный,

Проник самарянам в сердца.

Тут шли самаряне к Христову колодцу

И сами приняли Христа.

30 января 2004 г. в Москве в Храме Христа Спасителя на концерте, посвящённом Рождественским чтениям, я услышала это же духовное стихотворение в исполнении прекрасной певицы Евгении Смольяниновой. Это было великолепное концертное исполнение, своеобразное и душевное, а голос певицы звучал сильно и страстно, но это было что-то совсем другое, не то, что пели старообрядки в далекой деревне на Алтае, хотя слова почти не различались. Старообрядки пели, не думая ни о музыке, ни о красоте звучания, они просто выпевали эту историю о Христе и самарянке, следуя строгим требованиям устной традиции исполнения, передаваемой из поколения в поколение. Они пели текст, договорившись перед исполнителем на сколько «гласов» они будут петь. Это пение заложено в их сознание, это часть их веры, такая же, как молитва, обряды, обычаи. Это пение, безусловно, близко устной традиции, но это, прежде всего, духовное пение, близкое к молитве, особенно к словам Исусовой молитвы. Сохранение такого исполнения именно в пении старообрядцев, живущих далеко на Алтае, объясняется всем ходом русской истории: расколом Православной церкви, преобразованиями Петра, переносом столицы в Петербург, утратой синергийной культуры в России, которая привела к её утрате на другой территории. Старообрядцы же эту культуру сохраняют до сих пор, а вместе с ней и особенности богослужебного и религиозного пения, которое для них не является искусством, музыкой (п.ч. музыка относится к искусству ), а для них это часть религиозного ритуала, религиозной традиции. Исполнение духовных стихов и богослужебное пение алтайских старообрядцев не являются, на наш взгляд, явлениями музыки, а представляют собой часть их богослужебного, богоугодного отношения к жизни, это пение – часть их аскезы, их отношения к Богу, к той красоте, о которой Библия говорит, что она спасет мир.

Исполнение духовных стихов оказывает на слушателей необъяснимо сильное воздействие. Интересно, что это пение воздействует не только на профессионала-собирателя, не только на говорящего на русском языке человека, но и на иностранцев, которые ни одного слова по-русски не понимают, а оказываются под влиянием этого удивительного пения, соединяющего прошлое и настоящее, русского и иностранного слушателя.

Нет ничего удивительного в том, что именно на этой территории, так далёко и изолированно расположенной, именно у старообрядцев, сохраняющих до наших дней многие особенности веры, обрядов, обычаев, языка своих предков, сохранились, как в заповеднике, особенности пения духовных стихов, характерные для XV–XVI вв., распространенные ещё до реформы Никона.

Примечания

1. Абрамов И.С. Старообрядцы на Ветке. СПб., 1907; он же. Поездка в Стародубье. СПб., 1910; Швецова М. «Поляки» Змеиногорского округа // Записки Западно-Сибирского Императорского РГО. Кн.XXVI, Омск, 1899; Зеньковский С. Русское старообрядчество. М., 1995; Паллас П.С. Путешествие по различным местам Российского государства. Т. 2, ч. 2-3, СПб, 1786.

2. Федотов Г.П. Русская народная вера по духовным стихам. Париж, 1935. С.13.

3. Безсонов П. Калики перехожие // История русской литературы. Т.1. М., 1908.

4. Бороздин А. Духовные стихи. // История русской литературы. М., 1908 С.281.

5. Никитина С.Е. Русскую душу лучше выяснять на русском языке // «Живая старина». №1, М., 1999; Маерова К.В. Духовные стихи, песнопения и бытовые песни русских старообрядцев на Алтае. (1953–1997). М., 1997.

6. Русские народные песни и духовные стихи, собранные Петром Киреевским. Первое переиздание с…1848 года. М., 2004.

© Маёрова К.В.