Об основоположнике космонавтики, творце космической философии К.Э. Циолковском написаны сотни книг, статей и заметок. Но и сегодня приходится признать, что ии истории его жизни и деятельности по-прежнему немало неразгаданных загадок и нераскрытых тайн. Одна из них связана с арестом ученого Чрезвычайной комиссией 17 ноября 1919 г. Попытаемся восстановить все то, что произошло тогда с Циолковским.

Всероссийской чрезвычайной комиссией в разведку деникинской Добровольческой армии были внедрены сотрудники Особого отдела МЧК. Фамилия одного из них известна – Кучеренко.

В 1919 г. начальник разведки Добровольческой армии князь Галицин направляет их на территорию Советской России с заданием сбора данных о положении дел на фронте и в воинских частях Красной Армии.

Осуществить задуманное им было предписано, не подвергая себя опасности. Для этого «белым» разведчикам рекомендовалось обратиться к проживающему в г. Калуге учителю Циолковскому, который и должен был назвать им адреса лиц, связанных с организацией Союза возрождения России в Москве, где они смогли бы получить интересующую их информацию о намерениях командования Красной Армии на Восточном фронте. При встрече с Циолковским «деникинцы» должны были использовать пароль «Федоров-Киев».

Примечательно, что Федоров – это реальный человек, с ним разведчики встретились в приемной князя Галицина перед самой отправкой в Совдепию.

Расчёт был прост: Федоров вполне мог знать, что учёный, мечтая построить свой дирижабль и надеясь на поддержку военных, обращался по этому вопросу в конце 1918-го –начале 1919 г. к начальнику авиации штаба Южного фронта и в Главное управление военно-воздушного флота республики. Иными словами, Циолковский, видимо, действительно знал людей, знакомых с положением дел на фронтах.

Во Всероссийскую чрезвычайную комиссию эти сведения были доставлены, надо полагать, надежными людьми, адрес и пароль названы начальником разведки Добровольческой армии.

14 ноября 1919 г. Кучеренко и Поль выехали из столицы и на следующий день прибыли в Калугу.

16 ноября Кучеренко отправился на Коровинскую улицу к Циолковскому. Сообщил пароль и представился деникинским офицером Образцовым Василием Гавриловичем.

Поясняя цель своего прихода, он сказал, что хотел бы получить от Циолковского указания относительно того, к кому можно обратиться в Москве за информацией о положении дел на Восточном фронте, точнее – о намерениях командования Красной Армии в борьбе с колчаковцами. Изумленный учёный, естественно, ответил, что сведениями такого рода не располагает, и поинтересовался, кто рекомендовал обратиться за ними именно к нему.

Кучеренко рассказал о начальнике разведки деникинской ариии князе Галицине и о Федорове.

Циолковский каких-либо фамилий и адресов в Москве не назвал, объяснив это тем, что он учёный и стоит вне политики.

Встреча разведчика с Циолковским продолжалась около 3 часов, подробности этого разговора неизвестны, хотя в «деле» Циолковского имеется 2 документа: доклад разведчика Молохова (он же – Образцов, он же – Кучеренко) от 25 сентября 1919 г. и протокол допроса Циолковского от 29 ноября того же года.

Из этих материалов следует, что какой-либо информации в отношении контрреволюционного подполья Образцов не получал, но реальную линию поведения как разведчик провёл мастерски, вызвав ученого на долгий доверительный разговор.

Дочь учёного Л.К. Циолковская вспоминает: «Что говорил пришедший, у нас не было слышно, голос же папы слышался отчетливо: ,,Помилуйте, на что это похоже?! – говорил он. – Голод, холод, насилия... Война и в 1904 году была, а ведь таких последствий не было“.

Аня в волнении шепчет мне: ,,И зачем папа говорит так с незнакомым человеком?“

Незнакомец наконец ушел. Сошёл и отец сверху, тихо шепчет нам: ,,Деникинский офицер. Какое мужество! Ведь он каждую минуту рискует быть расстрелянным. Чудак, спрашивал у меня о колчаковском фронте. Почем же я знаю?“ (Отец в это время газет даже не читал и сведения только получал от меня)».

17 ноября Образцов вновь посетил Циолковского дома с целью выполнения возложенного на него задания. И вновь тот же результат. Правда, позже в доме Циолковского с ордером Калужской губернской чрезвычайной комиссии появились Поль и сотрудник местной губчека Рыбаков, которые и провели обыск. Однако каких-либо материалов, указывающих на контрреволюционную деятельность, ими обнаружено не было.

После этого Циолковского и «Образцова» отвезли в калужскую «чрезвычайку». Разведчика, естественно, отпустили, о чём Константин Эдуардович не знал.

18 ноября Константина Эдуардовича увезли под арестом в Москву. В 11 часов ночи (уже 19-го) Циолковский доставлен во внутреннюю тюрьму ВЧК, где у него изъяты деньги, ножичек, открытки.

Первый допрос Циолковского проводил следователь МЧК Ачкасов. Было это аж 29 ноября.

Десять дней в камере не прошли для учёного напрасно; видимо, сокамерники да и сама обстановка помогли ему выстроить свою линию поведения.

Из воспоминаний Л.К. Циолковском: «...Он там много пережил – прожил в тюрьме не раздеваясь. При нём и на расстрел уводили, и от тифа умирали, и сами кончали с собой...»

Из протокола допроса Циолковского:

«...После всяких разговоров я догадался и поверил, что Образцов – деникинец, и тогда сказал ему: ,,Ведь вы рискуете головою, да и я рискую тоже, если не донесу на вас“. Я считал, что Образцов уйдет, но он не слушался и продолжал разговор на начатую тему, т.е. о лицах, знающих положение Восточного фронта. В то время, когда я заметил, что Образцов не прислушивается, после произнесенных мною фраз о риске я догадался, усомнился, что он деникинец, и явилась мысль, что Образцов играет роль деникинца, а по этому я ему ни в чем не противоречил. Добавляю, что когда он, то есть Образцов, откровенно мне сознался, что он приехал с поручением от деникинцев, что и было видно из разговора, я принял его очень радушно и с любезностью по своему добродушному характеру, произнося разного рода фразы о похвалах деникинскон армии, отвечая ему, Образцову, в сочувственном смысле, то есть желал ему, Образцову, возвратиться обратно в Киев и как можно скорейшего вступления Деникина в Калугу и спасти нас от Советской власти и скорейшего восстановления порядка в смысле продовольствия и т.п. После моих пояснений Образцов ушел, я всё передумал, посоветовался с семейством, и мы решили отложить о намеренном донесении в следственную комиссию о посещении нас Образцовым до следующего дня, так как видели в нем провокатора.

На другой день утром, часов в 11, к моему удивлению, опять появился Образцов, который просил указать лиц, которые дали бы сведения о Восточном фронте. Я окончательно убедился, что Образцов – играющий роль деникинца, и никаких сведений по его вопросам не дал, потому что ничего общего с политическим движением, а вместе с тем и с фронтом не имею...»

И в самом конце протокола:

«...После всех произнесенных и данных мною показаний больше показать ничего не имею и виновным в чем-либо по отношению каких-либо антисоветских действий не признаюсь, в чем и расписываюсь.

Конст. Циолковский,

ноябрь 29 дня 1919 года».

Впервые в анкетных данных Циолковским запротоколировано в графе «образование» – «среднее, экстерном высшее» и в графе «политические убеждения» – «сторонник Советской Республики».

1 декабря на дополнительном допросе Циолковский ничего не показал и ни в чём не сознался по отношению к принадлежности к Союзу возрождения России и, кроме того, отказывается указать упомянутую организацию ввиду незнания и непричастности к таковой.

И вот, пожалуй, главный документ: Заключение следователя Ачкасова при Особом отделе МЧК

По делу №1096 гр-на Циолковского К.Э., обвиняющегося якобы в принадлежности к Союзу возрождения России «...А поэтому, ввиду полной недоказанности виновности Циолковского, но твердо в душе скрываюшего организацию Союза возрождения России и подобные организации, предлагаю выслать гр-на Константина Эдуардовича в концентрационный лагерь сроком на 1 год без привлечения к принудительным работам ввиду его старости и слабого здоровья. Декабрь 1 дня 1919 года».

Фото: Ефим Григорьевич Евдокимов, родился в 1891 г., до Октябрьской революции эсер, анархосиндикалист, за плечами 4 года каторги, ссылки, побеги. Во время октябрьских событий Евдокимов уже коммунист. В 1919 г. принят в Академию Генерального штаба Красной Армии. В 1919 г. по приказу Ф.Э. Дзержинского назначается начальником Особого отдела МЧК. В 1940 г. расстрелян во время очередной чистки.

И если бы в этот же день с материалами Циолковского не познакомился начальник Особого отдела МЧК Е. Евдокимов, возможно, мы никогда бы о Циолковском и не услышали. Евдокимов на заключении Ачкасова накладывает собственную резолюцию, к тому же красными чернилами: «Освободить и дело прекратить. Е. Евдокимов. 1.12.19 г.».

2 декабря Циолковского освобождают, и 4-го он приехал в Калугу. Из воспоминаний Л.К. Циолковской: «...Когда отпустили, он заблудился в Москве, еле упросил взять его в товарный вагон. Он до того постарел, что мать сначала его не узнала...»

Надо отдать должное великому Циолковскому, он не затаил злобы на чекистов: более того, видимо, последняя встреча на Лубянке оставила у него неизгладимое впечатление.

Из воспоминаний К.Э. Циолковского (4 мая 1920 г.): «... Заведующий ,,чрезвычайки“ очень мне понравился, потому что отнесся ко мне без предубеждения и внимательно...»

Видимо, с Циолковским в декабре 1919 года была достигнута договоренность: о том, что произошло на Лубянке, никому никогда не рассказывать.

По мнению зав. отделом научной биографии К.Э. Циолковского Государственного музея истории космонавтики Т.Н. Желниной, «Циолковский – ,,последний из могикан“, и если: он кому-либо дал слове, то сдержит его на двести процентов...»

Впереди у Константина Эдуардовича был самый плодотворный и счастливый период жизни – работа над новыми моделями дирижаблей и аэропланов, статьи о полёте в космос, книги на философские темы, награждение орденом Трудового Красного Знамени и прогремевшее на всю страну празднование 75-летнего юбилея, признание его заслуг учеными всего мира.

Страшно подумать, что всего этого могло бы и не быть, что все могло оборваться холодным декабрем 1919 г., не окажись «заведующего чрезвычайки».

(Калиниченко Ю. Пятнадцать суток на Лубянке (Неизвестные страницы жизни КЭ. ЦИОЛКОВСКОГО, связанные с органами безопасности) // «Весть». 1997. 27.09. №237, 238).