Одно испортило впечатление – это утверждение автора, что инженер В.М. Лалетин был «приятелем» К.Э. Циолковского. Может быть, автор вкладывал в это слово иной смысл, но мне оно показалось фамильярным и как-то покоробило.

А написано было вот как: «Они жили (потомки Унковского) на улице Воробьевке. Здесь же проживал инженер Лалетин – приятель Циолковского».

Поморщился, пожал плечами и вскоре забыл. Но год спустя в статье «Чижевский и его время» («Весть», 24. 03. 97 г.) вновь промелькнуло слово «приятель» и опять в связи с именем К.Э. Циолковского. На этот раз приятелем учёного оказался Василий Михайлович Кашкаров.

Это заставило задуматься. Значит, раньше была не ошибка и слово «приятель» применено сознательно.

Пришлось обратиться к «Словарю русского языка» Ожегова.

Характер взаимоотношений людей в русском языке определяется довольно обширно. Это слово Ожегов раскрывает так:

Приятель - 1. Близкий, дружески расположенный знакомый; 2. Фамильярное обращение к незнакомому лицу. Во времена Пушкина, возможно, слово «приятель» применялось в хорошем смысле. В наше время оно приобрело фамильярное звучание или употребляется тогда, когда хотят подчеркнуть слишком близкие отношения. Например: «Заходи, приятель, не стесняйся». Могли так сказать В.М. Лалетин, открывая дверь К.Э. Циолковскому? Конечно, нет.

Приятельские отношения предусматривают обращение только на «ты». Иначе не получается. Поэтому я утверждаю, что это слово фамильярное и к К.Э. Циолковскому не применимо.

Наконец, применяя это слово, необходимо было учесть возрастную разницу «приятелей» в 29 лет.

За прошедшие годы, а это более шестидесяти лет, музей К.Э. Циолковского досконально изучил не только биографию ученого, но и всё его окружение. Создана картотека на лиц, имевших хотя бы какое-нибудь отношение к учёному. Всего в картотеке собрано более 2200 карточек.

В карточке на В.М. Лалетина записано следующее: «В числе четырнадцати инженеров подписал обращение об оказании содействия К.Э. Циолковскому в строительстве дирижабля». И это все. Других упоминаний об их связях или общении, позволяющих говорить о приятельских отношениях, мне не попалось. Это же слишком мало для того, чтобы считать их приятелями.

В этой связи хочется сказать несколько слов о В.М. Лалетине, который якобы вёл доверительные беседы с К.Э. Циолковским о теософии.

Да, какое-то влияние теософии чувствуется в философских работах Циолковского, но сообщений о связях с членами Теософского общества не встречается ни до Октябрьской революции, ни до ноября 1929 г., когда двадцать членов Теософского общества были арестованы.

Просматривая Архивное уголовное дело №13158 Калужского теософского общества за 1929–1930 гг., обратил внимание, что ни один из арестованных не называет фамилии К.Э. Циолковского, в том числе и В. М. Лалетин.

Кстати, сподвижником Лалетина по занятиям теософией называется А.В. Унковский. Увы, этого не может быть, ибо такого среди теософов не числилось.

Сам В.М. Лалетин называется казначеем Теософского общества. Фактически 21 апреля 1909 г. при создании общества были избраны: председателем Е.Ф. Писарева, казначеем – Н.И. Васильев и секретарем Н.В. Писарев. О чём сообщает газета «Калужский курьер».

Всё это говорит о слишком вольном обращении с фактами или недостатке фактического материала.

Теперь о втором «приятеле» К.Э. Циолковского – Василии Михайловиче Кошкарове, служившем управляющим делами церковного историко-археологического общества.

В картотеке ГМИК он не числится, поэтому, если уважаемый Ю. Сухоцкий нашёл что-то новое, не плохо бы ему было поделиться с музеем, собирающим по крупицам все материалы о К.Э. Циолковском.

Калуга отмечает 140-ю годовщину со дня рождения учёного. В печати появляются статьи, очерки, воспоминания о К.Э. Циолковском. И очень хотелось бы, чтобы к имени ученого относились уважительно, не допускали фамильярности и двусмыслицы и чтобы у него больше «приятелей» не появлялось.

Опубликовано: Тиминский В. Сколько приятелей было у Циолковского // "Знамя". 1997. №170. 13.09.